Искатель, 1974 № 04 - [53]
Он поднял руки к лицу, протирая глаза от морской воды и приглаживая растрепанные мокрые волосы. Взгляд его метался с меня на Хелен, отыскивая слабое, незащищенное место. Но ни я, ни она не были в пределах его досягаемости. Неожиданно зубы его стали выбивать частую и мелкую дробь.
— Я спас тебе жизнь… И за это не отпустишь?
— Нет.
— Дай мне бежать!
— Нет.
— Тогда, ради бога, дай хоть выпить!
Я помедлил в нерешительности.
— Ладно, дам… Но потом мы пойдем. — Не сводя с него дула пистолета, я полез в боковой карман и достал оттуда фляжку с бренди. — Я брошу флягу на землю рядом с тобой. Вперед не двигаться.
Фляжка шлепнулась на песок, Мартин нагнулся, чтобы поднять ее…
Трюк его едва не получился. Он резко схватил флягу и неожиданно подскочил, как на пружине, вверх, швырнув мне ее в лицо вместе с горстью песка. Хелен вскрикнула, предупреждая меня об опасности. Я мгновенно отлетел назад. Теперь я опять был вне пределов его досягаемости, но глаза запорошил песок.
Если бы он тогда попробовал бежать, ему бы это наверняка удалось, но инстинкт убийства был в нем слишком силен. Вместо того чтобы прыгнуть в сторону и раствориться в темноте, он весь сжался, приготовившись к прыжку. Это позволило мне прийти в себя.
— Ни с места! — взревел я, и он застыл на месте, увидев направленное на него дуло пистолета. Нас разделяло несколько шагов.
— Ну, Убийца! — задыхаясь от гнева, проговорил я. — Теперь твоя песенка действительно спета.
Его потное, бледное лицо в лунном свете напоминало только что пойманную рыбу.
— Неплохо… — сказал он и нервно рассмеялся. — Только ты и мог меня опередить… И все-таки я попробую бежать, Шкипер.
— Буду стрелять!
— Лучше быть застреленным, чем повешенным. — Он повернулся ко мне спиной.
— Не будь дураком! — закричал я. — Сдайся властям. Может быть, тебя и не повесят.
— Попробую бежать. — Стоя ко мне спиной и пригнувшись для бега, он крикнул через плечо: — Не промажь, Шкипер! — Он огромным прыжком бросился вперед.
Я помедлил всего одну-две секунды, но мне они показались вечностью. Я чувствовал и свою вину, и свою утрату…
— О боже!.. — услышал я шепот Хелен, в котором звучали ужас и жалость. И в тот момент я выстрелил.
…Это было самое меньшее, что я мог сделать для человека, дважды спасшего мне жизнь.
Николас МОНСАРРАТ
КОРАБЛЬ, ПОГИБШИЙ ОТ СТЫДА
В этой истории я и сам до сих пор не все полностью понимаю. Мне долгое время пришлось иметь дело с кораблями. Даже слишком долго. И если мне что-то известно доподлинно, то лишь одно: корабли — предметы неодушевленные. Они сделаны из дерева и металла, и все тут. У них нет души, нет воли. Они не умеют говорить и вовсе непохожи на женщин. Впрочем, лучше начну-ка я свой рассказ…
Начало его относится к военному времени, как, впрочем, и все в моей жизни. Меня зовут Билл Рэнделл. Если вы достаточно внимательно читали сводки военных времен, то это имя должны запомнить. Почти всю войну я провел в береговом охранении. И это означало — для меня, по крайней мере, непрерывные рейды на канонерках. Чертовски веселое занятие! Нас называли сорвиголовами. Кличка говорит сама за себя. Мы предназначались для особой роли — налетать на французское, голландское, а несколько позже и немецкое побережья и тут же удирать восвояси, стараясь всякий раз хоть на несколько минут опередить рассвет.
Целью для наших орудий могло оказаться что угодно. Это зависело от удачи. Иногда попадался каботажный конвой, направляющийся в Шелдт. Иногда — немецкие торпедные катера и минные тральщики. Иногда — сопровождаемые немцами рыбацкие суда (если даже вы просто рыбачили на немцев, то становились в войну законной целью — для меня, по крайней мере). Однажды мы расстреляли маяк. В другой раз — газгольдер, а был случай, — о славный миг! — когда мы уничтожили появившийся из тоннеля поезд. Это произошло чуть севернее Булони. Одним словом, к вражескому берегу нас посылали с единственной задачей: причинять врагу побольше беспокойства и неприятностей — все равно каким образом, что мы и делали, «принимая всяческие меры предосторожности», как выразилось Их Лордство.
Между рейдами мы сопровождали собственные конвои и подбирали свалившихся в море неудачников из ВВС, расстреливали дрейфующие мины и исполняли роль буксиров для кораблей-мишеней. Канонерки могли делать все, что угодно. Особенно правомерно это в отношении к моей КЛ-1087. О ней-то и пойдет рассказ.
KЛ-1087 — просто чудо, а не канонерка. Она была ста футов длиной. На ней стояли четыре паккардовских двигателя общей мощностью в пять тысяч лошадиных сил, позволяющих развивать скорость около тридцати пяти узлов. Был бомбосбрасыватель на случай встречи с подводной лодкой, чего, кстати, ни разу так и не произошло. Стояли шесть «эрликонов» и восемь более легких пулеметов, а также две шестифунтовки пушки, способные сделать дыру шириной в фут в любой броне и еще большую в человеке. В те славные годы мы имели немало примеров и того и другого.
КЛ-1087… Практически я создал боевое судно из простой яхты, но не было лучшей канонерки ни в одной флотилии, ни на одной базе по всему английскому побережью. Мы кончили войну с послужным списком, лучше которого едва ли можно отыскать в Англии. На щите передней шестифунтовки, обычном месте записи трофеев корабля, мы поместили следующий перечень:
