Искание правды - [6]

Специального упоминания заслуживает тот факт, что в окружении Толстого, среди его родственников, знакомых, постоянных собеседников было немало профессиональных правоведов. А. Ф. Кони, занимавший ко времени знакомства с писателем высокий пост обер-прокурора уголовного Кассационного департамента, председатель Московского окружного суда Н. В. Давыдов, товарищ прокурора в Туле С. А. Лопухин, известный московский адвокат В. А. Маклаков, товарищ прокурора, мировой судья В. М. Лопатин, председатель гражданской Новочеркасской Палаты И. В. Денисенко, военные юристы Б. А. Лазаревский и А. В. Жиркевич, известный судебный деятель сенатор А. М. Кузьминский, правоведы в княжеском достоинстве Д. А. и А. Д. Оболенские… К этому можно добавить, что юристами по образованию были и такие «сотоварищи» Толстого по «цеху искусства», как В. В. Стасов, П. И. Чайковский, В. Д. Поленов, Л. Н. Андреев. С ними он не раз встречался, состоял в переписке. Таков далеко не полный список правоведов, с которыми свела судьба Толстого. Некоторые из них были Дружны с ним на протяжении не одного десятилетия, пользовались его глубоким уважением, сердечным расположением и неизменным доверием. С ними Толстой подолгу беседовал, обсуждая самые различные вопросы, среди которых много места занимали, конечно, юридические темы: различные нововведения в законодательстве, труды ученых-юристов, модные правовые теории, юридическая практика в ее многообразных проявлениях, постановка тюремного дела и т. д. Более того, такие известные судебные деятели, как А. Ф. Кони, Н. В. Давыдов, непосредственно приняли участие в творческих делах писателя. Так, «Воскресение» сам Толстой называл «коневской повестью». Именно А. Ф. Кони поведал писателю о случае из своей прокурорской практики, который стал фактической основой сюжета романа. Выслушав историю Розалии Они (прототипа Катюши Масловой), Толстой расценил ее как «прекрасный сюжет» и посоветовал А. Ф. Кони написать на ее основе рассказ для издательства «Посредник». Но маститый правовед не нашел времени и «уступил» сюжет писателю.

Стремясь к максимальной достоверности в изображении сцены суда, Л. Н. Толстой не раз обращался к Н. В. Давыдову за советами по юридическим вопросам и даже за содействием в работе непосредственно над текстом «Воскресения». Вот как вспоминал об этом судебный деятель: «Описывая суд над Масловой, Л. Н. просил, пересылая мне корректурные гранки… исправлять допущенные им в описании судебного процесса ошибки. Мне пришлось, тоже по просьбе Л. Н., написать имеющийся в романе отрывок кассационной жалобы, вопросы, резолюции и т. п.».

А вот еще пример, раскрывающий особенности творческой лаборатории, методов работы великого реалиста. В 1899 году Толстой специально знакомится и подолгу беседует с надзирателем Бутырской тюрьмы И. М. Виноградовым. Как вспоминал И. М. Виноградов, Лев Николаевич «старался уяснить все подробности об отправке ссыльных из Москвы, остановок на этапах и ночлегах, питании в пути, о конвойной команде и отношении ее к арестантам, особенно об отношениях к женщинам, не терпят ли они каких оскорблений от команды». Не ограничиваясь беседами с тюремным работником, Толстой просит его внимательно прочитать соответствующие корректурные места «Воскресения» и вносит в текст исправления, устраняя даже малейшие неточности в описании форменной одежды надзирателей, порядка содержания арестованных, подробностей тюремного быта и т. д.

Особенно интересовал Толстого вопрос о том, имеют ли возможность политические арестованные общаться в тюрьме с уголовными, не видятся ли они хотя бы при свиданиях. Получив отрицательный ответ Виноградова, Толстой заметил: «Мне очень хотелось бы написать в романе сцену, где Маслова, находясь в тюрьме, могла бы завести знакомство с политическими арестантами. Теперь же мне придется изменить план романа и знакомство Масловой с политическими перенести на путь их в Сибирь». И действительно в соответствии с этим, строго следуя фактам, писатель основательно перерабатывает уже осуществленный замысел четвертой редакции романа - переносит знакомство Масловой с политическими ко времени ее следования в Сибирь. «Я переделал все эти главы, потому что не могу писать, не имея под собой почвы» - так объяснял сам Толстой эту далеко не безболезненную операцию.

* * *

Л. Н. Толстой, непревзойденный мастер художественного слова, блестящий публицист, оставил нам страстную критику судебной жизни, всех правовых порядков царской России на протяжении бурных десятилетий ее истории. Однако его позитивная программа в этой области не устраивает нас. Ее, в сущности-то, и не было - было только отрицание права вообще, суда и наказания вообще с иллюзиями относительно нравственного самоусовершенствования и непротивления злу. Но значит ли это, что интересующие нас страницы творчества великого писателя и гуманиста привлекают лишь силой художественных обобщений, чудесной наглядностью образов да плюс удовлетворяют извечный для читающих людей историко-познавательный интерес? Нет, не только в этом сила Толстого, современное звучание его воистину бессмертных творений. Толстой по-прежнему учит нас, помогает нам, участвует в наших повседневных делах и заботах. До недавнего времени у нас издавались юридические законы, которые не вполне соответствовали нашим собственным нравственным принципам, а порой и резко расходились с ними. А случаи, когда самый хороший, самый справедливый и гуманный «закон положительный», по существу, сводится на нет многочисленными безнравственными инструкциями, еще встречаются в нашей жизни. И, конечно, суждения Толстого на сей счет не лежат мертвым грузом, вместе со многими другими нравственными истинами (сформулированными, конечно, не только Л. Н. Толстым) они служат нам определенным ориентиром в законотворчестве, в проведении правовой реформы.