Искалеченный мир - [39]

Он вылез из «Горыныча», сделал несколько приседаний, до хруста потянулся. Утро действительно было замечательное — бледно-изумрудное небо, оранжевые, с лазурной каёмочкой облака. Одним словом — никакого видимого сдвига к безоговорочному слиянию параллельных миров.

Орлы Якова Мироновича находились на своём посту, безо всякого удовольствия созерцая царящую вокруг благодать. Немного радовало лишь то, что Буба оказался хреновым прорицателем и паскудное состояние души не заявилось в гости в более сжатые сроки. Хотя — часом раньше, часом позже. Эх, жизнь-жестянка…

— Мужики, а где у вас умыться можно? — Шатун подошёл к ним, доброжелательно улыбаясь. Собственно, даже самая добродушная улыбка у него выглядела так, что у всякого увидевшего её в голове молниеносно созревала череда зловещих ассоциаций. Пара хорошо заметных тесаков убедительно дополняла эту картину.

— За угол зайди, там рукомойник приколочен. — Указавший нужный ориентир был наголо бритым, коротконогим крепышом, примерно ровесником Шатуна. От внешнего уголка его левого глаза, змеясь сверху вниз и пересекая губы, тянулся тонкий шрам: немного не доходящий до горла. Крепыш выглядел тёртым караваем, но при надобности Шатун мог порвать его на шелуху, не особенно утруждаясь. Не спасла бы даже неплохая штурмовая винтовка «ЛР-300», которую обладатель шрама держал в руках довольно уверенно.

— «Гейша»? — Шатун указал на шрам крепыша.

«Гейшей» называли ящероподобную вертлявую тварь, имеющую что-то общее со «свистопляской». Очень красивую и очень опасную. Её передние конечности были перепончатыми, раскрывающимися наподобие веера. И на конце этого «веера» имелись острейшие коготочки, способные «расписать» вдоль и поперёк организма любого зазевавшегося любителя прекрасного. Но ведь в натуре — красива была, зараза. Как настоящая, грациозно танцующая перед клиентами гейша.

— Она, прошмандовка, — кивнул крепыш, проведя пальцем по шраму. — Хорошо, что Мироныч не стал хлебалом в щелкунчика играть, а то лежать бы мне — в холодном виде.

— Да, свезло Котовскому, — включился в беседу второй блокпостовец. Гибкий рыжеватый малый с глазами то ли хорошего психолога, то ли профессионального мошенника. — Мироныч у нас, конечно же, человек без чувства юмора, но зато с хорошей реакцией и чутьём на всякие гадости. Не будь его рядышком в ту драматическую минуту, Котовскому пришлось бы печально… А так хоть есть про что матрёшкам позадвигать. Котовский любит проникновенно трындеть, как он один против пяти «камнерезов» бился. Бабы верят!

— А вы сами-то откуда? — спросил бритоголовый. — Буба вчера пробурчал что-то про Тихолесье, но я до конца не въехал. Оттуда будете?

— Оттуда.

— И как там? Курорт?

— Ага, — мрачно осклабившись, кивнул Шатун. — Приходишь себе на пляж, а там от «пешеходов» не протолкнуться… Шипачи, опять же — по трое стали носиться. Видел когда-нибудь такое?

— Такого — нет! — с чуточку охреневшим видом сказал Котовский. — Если уж шипачи стали на троих соображать… Что вообще творится?

Шатун с видом «сам удивляюсь!» пожал могучими плечищами и пошёл умываться. Дружеская симпатия — это одно, а вот разбазаривание эксклюзивной информации — это совсем другое. К тому же — людям, которых он знает всего пару минут. То, что Лихо о возможных жизненных сложностях намекнула владельцу придорожной шашлычной, — это полбеды. Он, если можно так выразиться, вольный стрелок. А вот эти двое — люди из Системы. Шатун, Лихо, Алмаз и Книжник тоже были частью Системы, пока непредвиденные факторы не привели ее в состояние полной недееспособности. Вписываться в новую — это как получится, особенно после намечающейся беседы с местным авторитетом. А как поведёт себя другая Система, узнав о планах и мотивах четвёрки, не мог предсказать никто. Поэтому меньше болтаешь — лучше самочувствие…

— Ну что, гадский папа? Напропалую выбалтываешь наш эпохальный план по спасению Вселенной? — Лихо подошла сзади. — Вот дадут нам по темечку, заберут деактиватор — и не видать нам лавров спасителей, как Книжнику — моей благосклонности.

— Да ну тебя. — Шатун пригладил волосы и стряхнул оставшуюся воду с рук. — С каким бы превеликим удовольствием я отказался от этой почётной миссии, ты даже не представляешь. Надеюсь, что твои надежды на сегодняшний визит к этому деятелю будут ненапрасными.

— А уж я-то сама как надеюсь…

Вскоре проснулась оставшаяся часть команды. Наскоро ополоснувшись и не озаботившись даже лёгким перекусом, они двинулись дальше. Котовский попытался как бы невзначай выведать у Лихо ещё что-нибудь о происшедшем в Тихолесье, но получил в ответ полный непонимания взгляд, подкреплённый частым хлопаньем ресницами. Когда крепыш сослался на информацию, полученную от Шатуна, блондинка расплылась в очаровательной улыбке.

— Да вы его не слушайте! Он у нас контуженый совсем! Вон, видите на машине вмятину?

Вмятин на «Горыныче» не то чтобы хватало с излишком, но некоторое количество всё же присутствовало. Помявшись, Котовский закивал головой. Есть же вмятина, неважно какая…

— Это он год назад головой с разбегу приложился. Теперь иногда всякую ересь несёт, особенно незнакомым. А с виду — нормальный человек.