Иштар Восходящая - [56]

Появилась даже тенденция вернуть образ богини с гигантскими грудями из Каменного Века, причем заметна она была не только в мультфильмах и на обложках сомнительных журналов, но и в реальной жизни. Было это частично естественным, частично привитым, отчасти и рассудочным позывом; хватало, впрочем, и обыкновенного силикона. На самом деле силиконовые инъекции для увеличения груди стали в это время достаточно модными, чтобы их начали обсуждать в медицинской и феминистской среде так, как раньше обсуждали оральные контрацептивы. Естественно, что те врачи, которые жили за счет таких операций, искренне подтверждали их безопасность; однако другие, не бывшие в столь интимных отношениях с денежной стороной вопроса, склонялись к возможной опасности таких инъекций (Лорд Маколей заметил в прошлом веке, что если на кону финансовый интерес, даже закон гравитации можно оспорить).

Склонность человеческого существа мутировать или воображать, что оно мутирует, соответствуя некому социальному идеалу, имела довольно странные эротические последствия. Мы уже видели, как груди и фаллос изменялись и увеличивались по мере того, как мы эволюционировали от обезьян с их сезонным спариванием к людям, готовым спариваться круглый год; мы также видели понижение и повышение роли груди в соответствии с социальными фобиями. Уэйланд Янг пишет кое-что, что можно расценить и как изменение женского тела и как мутацию взгляда художника:

Мы видели, что в Греции и Риме к описанию секса прибегали часто и охотно. Напротив, в Cредние века глаза и уши искусства оставались в стороне от любовной близости мужчины и женщины. Более того, самих тел словно бы не существовало, поэтому обнаженная фигура в готическом искусстве была символом чего угодно, только не мужественности или женственности: мудрости, похоти, изобилия, глупости и так далее. Об этом хорошо пишет сэр Кеннет Кларк в книге Нагота, где облекает проблему в геометрические термины. К примеру, расстояние между грудями женщины в готическом искусстве равнялось половине расстояния от грудей до пупка. В классическом и ренессансном искусстве груди и пупок формировали равносторонний треугольник, а расстояние между грудями и пупком было равно расстоянию между пупком и промежностью… Сейчас любой, посмотрев на женщину, увидит, что треугольник, образуемый грудями и пупком, равносторонний лишь относительно и не удлинен вершиной вниз. Сложно предположить, что западные женщины так изменились в четвертом веке нашей эры и мутировали заново в 1500 году, так как все они двигались в одном направлении. Поэтому можно сделать вывод, что сами средневековые скульпторы и художники изображали далеко не то, что видели.[35]

После того, как был сформулирован этот средневековый анатомический идеал, множество женщин тем или иным способом добилось его, тем самым этот идеал увековечив. Взгляните на наши иллюстрации в 1920-х и эта научно-фантастическая теория не покажется вам столь абсурдной.

Я вспомнил сейчас одну историю, демонстрирующую культурные различия основных наций современного мира. В ней международное научное сообщество предложило награду за самое лучшее исследование слона. Когда круг претендентов сузился до семи наиболее интересных работ, жюри увидело, что трактат французского университета называется «Сексуальные игры слонов», английская работа — «Разработка ружей для охоты на слонов» испанские ученые представили «Формы чести и вызова у слонов-самцов», русские предложили «Эксплуатацию слонов монополистами рынка слоновой кости», немцы — «Введение в изучение слоновьих ногтей на ногах» (в 4-х томах), южноафриканцы (по-видимому, белые) — «Сохранение слона в естественных условиях», а американцы «Выведение самых крупных и лучших пород слонов».

Американская гигантомания — одно из первых, что замечают иностранцы, тот же Empire State Building настолько высок, что в него однажды даже врезался аэроплан. Вслед за ним было построено еще более колоссальное здание Всемирного Торгового Центра. Устав все время быть вторым после Нью-Йорка, Чикаго возвел «самые высокое здание в мире» — John Hancock Building, хотя разумнее было бы построить там дома для малоимущих и заткнуть асфальтом дыры на тротуарах, которые больше походят на лунные кратеры. Нет: наши гигантоманы продолжают загрязнять воздух мельницами компании Gary и прочими благами цивилизации. Голливуд продолжает рекламировать «многотысячную массовку» в каждой крупной постановке, как если бы огромным числом людей можно было затмить любые другие недостатки. Наши политики, в особенности президенты, всегда поражают поистине астрономическими масштабами государственных проектов, надеясь, видимо, отвлечь нас от того вопиющего факта, что все эти «войны» (с бедностью, наркотиками, азиатами, еще каким-нибудь бездельем) не приносят ожидаемых результатов. Даже читающая публика, рудименты до-маклюэнской эры, разделяют это великое американское заблуждение: издатели знают, что легче продать 1200-страничный том за 30 долларов, чем 200-страничную книжку за 10. Чем больше — тем лучше, таков наш национальный девиз. Если бы сам Аттила участвовал во Вьетнаме, на который правительство сбросило в три раза больше бомб, чем было сброшено на всю Европу и Северную Африку во время Второй Мировой, для подчинения страны размером с Новую Англию, и устрашения тем самым половины мира и большей части своего собственного населения, он мог бы лишь повторять «Это больше, чем раньше, это лучше, чем раньше».