Иштар Восходящая - [18]
— так и мы можем сказать, что
К счастью, страхи, отражающие проблемы «ниже пояса», не настолько ярко выражены, как грудные. Я как-то читал, уже не помню, где — в колонке Энн Ландерс или в каком-то Dear Crabby, о женщине, которая не позволяла своему мужу полностью удовлетворяться во время любовного акта, считая, что это может привести к раку груди. Я бы посоветовал ей почитать Фрейда, чтобы убедиться в своей неискренности, ибо в данном случае «причина» возникает уже после страха. Самой же выразительной формой подавления оральных тенденций в нашей культуре была настоящая фобия грудного вскармливания, начавшаяся в 1920-х годах, достигшая своего пика в 1950-х, и только сейчас начинающая медленно угасать; подробнее эта тема как следствие общей параноидальности современного общества будет рассмотрена в главе «Закрытая грудь».
Фрейдизм в течение примерно того же промежутка времени в какой-то степени тоже достиг своего расцвета, и на этот же период приходится весьма примечательная карьера доктора Эдмунда Берглера. Он был убежден, что все человеческие неврозы и отклонения берут свое начало в желании обладания грудью — в довольно своеобразном аспекте, впрочем. Как пишет д-р Берглер, младенец ощущает неразрывное единство с соском, а то, что этот благодатный предмет является частью другого существа — матери, становится для него однажды шокирующим открытием и колоссальной травмой. Хуже того, мать может в любой момент сосок отобрать либо не давать этот «рог изобилия» вовсе. Отсюда, делает вывод ученый, и идет желание отомстить, являющееся скрытым мотивом всех последующих жизненных действий.
На первый взгляд, все это звучит не более странно других фрейдистских теорий, однако д-р Берглер еще только начал, дальше его концепция становится все более сложной и удивительной. В своей работе «Деньги и подсознание» он доказывает, что любой пациент, который сталкивается с высокой платой за лечение, отказывается платить, словно наказывая врача за то, что он прав. В Моде и подсознании есть одна мысль, которая мне очень нравится: женская одежда сейчас так плохо и безвкусно выглядит потому, что дизайнеры, которые все поголовно геи, так мстят своим матерям за то, что в детстве у них отбирали грудь; женщины же, эти милые крошки, на самом деле скрытые мазохистки, втайне увлекающиеся самобичеванием. В книге Ложный пол он доказал, что всё «нормальное», по мнению Кинси, абсолютно и бесспорно есть в той или иной степени отклонение; он уточнил, кстати, что только «миссионерская позиция» (или то, что гавайцы называют «мужчина сверху») единственно правильная. В работе Писатели и бессознательное он утверждает, что любой, кто пишет книги, является латентным гомосексуалистом потому, что автор обсасывает слова и упивается ими так, как «обычные» геи наслаждаются фелляцией, фаллос им в данном случае заменяет грудь. Весьма забавно то, что на обширных просторах своих текстов он постоянно подчеркивает: все критики его теорий — которых было предостаточно в психоаналитических и психологических кругах — все по-своему ненормальны и только скрывают это. В свете всего сказанного совершенно неудивительно, что он стал объектом ненависти номер один Фронта освобождения геев, и это действительно печально, потому что кое в чем он оказался прав, несмотря на легкую скандальность своих выводов.
Айра Уоллах в книге «Одноногий Фрейд снова в седле» иронично предполагает, что раз каждая женщина хочет иметь фаллос, то почему бы и мужчине не захотеть себе пару грудей? Пародия ли это? Карл Юнг, один из самых авторитетных оппонентов Фрейда, считает, что подсознательное желание стать более похожим на других с возрастом только возрастает — в качестве доказательства он приводит усы у пожилых женщин и обвисшую грудь у стариков. Уверены ли мы до конца, что он не прав? Совокупный человеческий опыт задержки в детстве отразился в нас настолько сильно, что любые домыслы по поводу грудной привязанности выглядят уже не столько плодом фантазии, сколько неотъемлемой частью общечеловеческого наследия.
Очень интересна в этой связи загадка орального садизма. Исходя из буквального прочтения фрейдовских теорий, такого в принципе быть не может, так как только у анального типа личности неприятные ощущения от приучения к туалету рождают ответную жестокость в будущем, оральным это не свойственно. (Слово petard (петарда), устаревшее название бомбы, однокоренное со словом fart (т. е. испускать газы), соответственно, мы можем себе представить армейский тип мышления как постоянный поиск чего-нибудь эдакого сверхмощного, способного свалить с ног кого угодно, как в старых шутках, когда, испуская газы, убивали на месте). Соглашаясь с Фрейдом, хотя он здесь слегка дает волю воображению, оральный садизм может происходить от каннибалистических фантазий грудного ребенка. (Кстати, мы ведь даже в зрелом возрасте, охваченные страстью, говорим: «Так бы и съел тебя всю»). Эта тема очень близка легендам о вампирах и оборотнях, существующим чуть ли не с неолита и получившим второе рождение, когда Голливуд начал извлекать коммерческую выгоду из этих образов. Было бы довольно наивно предполагать, что нет в Америке — да и в любой другой стране, где транслируется голливудская продукция — такого ребенка, который бы не знал страшных историй о том, как укушенный оборотнем сам становится оборотнем, начинает питаться человеческой плотью, находясь под влиянием полной луны (символа богини-матери, между прочим), и как другие наши очаровательные друзья, вампиры, восстают из могил, чтобы напиться теплой живой крови.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секс, наркотики, рок-н-ролл, бунт, просветление, тайное правительство, культ Богини, чикагские гангстеры и анархисты, калифорнийские хиппи, Атлантида, убийство Кеннеди, искусственный интеллект, масоны, Багз Банни, желтая подводная лодка, Дон Хуан, разумные дельфины, Тимоти Лири, мафия, Политбюро, угроза ядерной войны, психоделические инициации... Множество сюжетных линий, развивающихся в многомерном завтрашне-сегодняшне-вчерашнем мире, образуют сложную ткань знаменитого «культового» романа — большого и запутанного, увлекательного и странного, порой жуткого, порой смешного, как сама жизнь.
За всеми тайными обществами в человеческой истории всегда стояло одно сверхтайное общество сверхчеловеков-иллюминатов служащих случайно застрявшему на Земле существу из другой вселенной. С их скрытой диктатурой всегда боролись люди-дискордианцы, заключившие союз с дельфинами и гориллами. Кульминация этого противостояния описывается в философском романе-трилогии «Иллюминатус!» Роберта А. Уилсона и Р. Шея. «Левиафан» — заключительная часть трилогии. В этой книге герои «Иллюминатуса!» завершают свои дискордианские инициации и собираются вокруг вождя, капитана Немо наших дней, имя которого — Хагбард Челине.
В одной из своих главных книг «Психология эволюции» Роберт Уилсон предлагает читателю проследовать по пути развития человечества, увидеть мир и себя в нем со стороны. Он создал наполненную юмором и поразительной проницательностью дорожную карту для освобождения от запрограммированного поведения и роботического существования. «Все мы – гиганты, воспитанные пигмеями, которые научились жить, мысленно сгорбившись. Эта книга о том, как можно выпрямиться во весь рост, во всю силу нашего мозга», – пишет Уилсон. Второе издание, переработанное и дополненное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Никакое "доказательство" того, что такие вещи НЕ случаются в традиционном пространстве-времени, не способно помочь людям, которые пережили такого рода опыт и хотят знать, что все это может значить.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.