Исчезнувшая библиотека - [44]

, особые старания в этом плане Филадельфа, его инициатива по заказу перевода также и «divinas litteras»[7]) приводятся, за пять веков до Цеца, в статье «О библиотеках» Исидора (V, 3), о котором уже шла речь. Как мы уже знаем, следующую главу Исидор посвящает переводам, и в ней отражается, вкратце и явно косвенным образом, рассказ Аристея о переписке между Птолемеем и Елеазаром по поводу приезда переводчиков из Иерусалима.

На самом деле и «Письму Аристея» нашлось место в этом предании. Это письмо тоже представляет собой книгу «о библиотеках». Оно появилось не ранее II в. до н.э., хотя его автор и выставляет себя современником событий, о которых рассказывает. У Аристея общей с преданием, известным Цецу, является невероятная связь между Деметрием Фалерским и Филадельфом; различаются эти источники в том, что касается чисел. Цецу известно, что в Мусее имеется 400 тысяч свитков συμμιγεῖς (то есть таких, в которых произведение записано частями, поскольку не помещается на одном свитке) и 90 тысяч ἀμιγεῖς (так называемых «monobybloi», когда один свиток включает в себя целое произведение). Аристею же ведомо наличие 200 тыс. свитков и «в проекции» еще 500 тысяч, что указано самим Филадельфом. Легко убедиться, что эти два числа, приведенные Аристеем, в сумме дают 700 тысяч, количество, которое значится у Геллия и Аммиана.

Аммиан, со своей стороны, не ограничивается рассказом о пожаре, устроенном Цезарем (историк ошибочно переносит его на Серапион), но пускается в дальнейшие рассуждения об Александрии, посвященные большей частью ученым, которые прославили Мусей (XXII, 16, 15-22). Сложилось, таким образом, некое собрание трактатов, лучше сказать vulgata, «о библиотеках», где данные истории смешивались с мифами, а числа колебались от огромных до совсем небольших. (Отметим, что Исидор говорит о каких-то 70 тыс. свитков, и это количество повторяется во многих кодексах Геллия (VII, 17, 3); Епифаний и Ибн аль-Кифти указывают даже, что книжное собрание Мусея состоит из 54 тыс. свитков.) В это предание, нередко включавшее в себя эффектные сведения о древней библиотеке Писистрата, влился, в основных чертах, и рассказ Аристея. Именно поэтому, и из-за связи, с какого-то момента ставшей постоянной, между «библиотекой» и «переводом Ветхого Завета» (ярким примером тому является «энциклопедия» Епифания) я думаю, что в основе всего этого лежит не сочинение Варрона, а иудейско-эллинистическая традиция.

Моя интерпретация двух известных терминов, относящихся к классификации свитков (συμμιγεῖς и ἀμιγεῖς) необычна. Общепринятыми являются две гипотезы: а) «свитки разрозненные» и «свитки избранные» (F. Ritschl «Die Alexandrinischen Bibliotheken», 1838, pp. 3-4 = «Opuscula», I, pp. 5-6); б) «свитки смешанные» и «monobybloi» (содержащие одно произведение) (Bernhardy, Schneidewin, Birt, Dziatzko ecc.): это господствующее мнение. Против Ритчля можно высказать несколько возражений; в частности, то, что 200 тысяч свитков Пергама, которые, если верить Плутарху («Жизнеописание Антония», 58), все были ἀμιγεῖς, — это чересчур много: в два с лишним раза больше, чем «избранных свитков» в Александрии. Против господствующей интерпретации следует, с другой стороны, привести такой довод: подавляющее преобладание «смешанных» свитков кажется невероятным; а более всего невероятно само понятие «смешанный» свиток (А. Petrucci «Dal libro unitario al libro miscellaneo, in: Tradizione dei classici, transformazione della cultura», a cura di A. Giardina, Roma — Bari 1986, p. 16).

Но «monobyblos» (ἀμιγής) как раз имеет своей противоположностью не «смешанный» свиток, а свиток, который вместе с другими образует цельное произведение. Такие случаи преобладают, отсюда и диспропорция: 400 тысяч против 90 тысяч. К тому же не библиотечное значение слова συμμιγής — «объединяющий, присоединяющийся к другим, пропадающий среди других, смешивающийся с другими».

Свиток — «единица измерения» в подсчетах библиотечных фондов. Поэтому в античных источниках приводятся количества, на первый взгляд впечатляющие — сотни тысяч свитков; а происходит это как раз благодаря тому, что счет идет не по произведениям, а по свиткам. Аналогичным и, по-видимому, до сих пор действующим является китайский обычай подсчитывать фонды библиотек в шуанях, то есть в сброшюрованных листах, которые составляют каждую книгу.

14 Костры

В письме к императору Мануилу I (1143—1180) ученейший муж Иоанн Цец рассказывает сон, или, точнее, долгий кошмар, мучивший его на протяжении длинной, полубессонной ночи. Вначале его осадило и атаковало (во сне) целое войско блох, «более многочисленное, чем то, какое Ксеркс повел на Европу»; потом, уже на заре, ему показалось, будто он увидел в руках мастерового, сидящего у парфюмерной лавки, книгу, которую он никак не мог отыскать и при этом сильно желал заполучить, «Историю скифов» афинянина Дексиппа: этот аристократ из древнего рода в бурном III веке н.э. сражался с герулами под стенами Афин. Но драгоценная, желанная книга представала перед грамматиком в его кошмаре объятой пламенем: листы пергамента съежились, шнуры, скреплявшие тетрадки, лопнули, самым жалким образом свисая с корешка, и все-таки можно было разглядеть, даже очень отчетливо, «божественные письмена» («Письма», 58). Вожделенная книга, уже недоступная, снится ученому, тоскующему по ней, будто бы выходящей из пламени, которое давно ее поглотило.