Исчезновение Йозефа Менгеле - [43]

С Гезой у него отношения по-прежнему отвратительные. Оба ищут ссор и ругаются на чем свет стоит. Венгр снова обрел благосклонность супруги – с тех пор как она заподозрила, что у него в Сан-Паулу любовница. Менгеле мстит, назло отправляясь ночевать с батраками; Гитта стонет в объятиях Гезы и при Петере гладит его затылок; успокаивать домашние страсти всегда приходится Герхарду. Но в октябре 1968 года случается кое-что, потрясшее даже его. Штаммеры собрались продать ферму в Серра-Негре, бросить сельское хозяйство и переехать. Геза получил повышение по службе и хочет найти жилье поближе к работе, тогда как доктор Хохбихлер и слышать не хочет о сдаче своего форта. Семья Менгеле в панике связывается с Руделем, – с того самого катастрофического бегства семейного парии он их полномочный представитель в Парагвае.

Проходит несколько недель, и вот бывший летчик передает Герхарду многообещающую новость: Менгеле готов приютить Клаус Барби. Ныне Лионский мясник, передававший американским спецслужбам информацию о происках коммунистов в армии и во французской оккупационной зоне в Германии, вовсю процветает в Боливии. Дважды заочно приговоренный к смертной казни военным судом Лиона, он теперь известен в Ла-Пасе как Клаус Альтман, руководит предприятием по переработке древесины и приторговывает наркотиками и оружием, снюхавшись с Руделем. С благословения ЦРУ и немецких спецслужб бывший гестаповец обучает боливийских офицеров технологии допросов с пристрастием с тех самых пор, как в 1964 году власть захватили военные.

Инфантильному Герхарду боливийский вариант кажется весьма соблазнительным. Он уже представляет себе, как продирается сквозь джунгли, переходит границы, надвинув глубоко на лоб каскетку в шашечку, в обществе милого сердцу доктора, и встречается с Барби, чей послужной список его впечатляет. Менгеле и слышать об этом не хочет. Ему леденит кровь одна мысль, что придется залезать в маленький автомобиль австрийца, а уж о том, чтобы уехать из страны уже в который раз, да еще когда ему под шестьдесят, и речи быть не может. С Барби он незнаком, но картина ясна: им он не сможет вертеть так, как манипулирует Штаммерами. Он владеет землями в Серра-Негре, местными людьми и скотиной. Здесь он ничем не будет рисковать, да кстати, и Рудель вышел из доверия, разочаровал его – с тех пор как тот в Бразилии, ни разу его не навестил и не поздравил с недавним днем рождения. Интересуется только щедрыми комиссионными, которые семья Менгеле выплачивает ему с каждой проданной садовой тачки. Вот что: побежден только тот, кто сам признает себя таковым, – этот его чертов девиз, и уж хоть от него-то он не отступился. Пошел он к чертовой матери со своим боливийским планом, этот Рудель в кашемировых пиджаках. Отказ передан, Барби в обиде, Рудель уязвлен. «Ну и зануда ваш Менгеле, – говорит он Герхарду. – Дальше пускай сам выкручивается, я больше и слышать о нем не хочу».

Менгеле отказывается покидать эти места, но и один жить не хочет; Штаммерам же необходимо продать Серра-Негру, чтобы стать собственниками их голубой мечты – элегантного дома на поросшем леском холме. В нем четыре спальни, при нем земельный участок площадью больше восьми тысяч квадратных метров в окрестностях Каейраса, в тридцати километрах от Сан-Паулу.

Менгеле приходится решиться и последовать за ними, а им – взять его с собой. В начале 1969 года они переезжают.

61

На сей раз никакой вышки нет, зато есть ограда: Менгеле сразу начинает активные фортификационные работы. Расставляет колышки, связывает их веревкой, копает глубокие ямы, в которые вбивает высоченные двухметровые столбы; земля твердая, ему приходится корячиться, работая киркой и буравом под насмешливым взглядом Гезы, наблюдающего, как он надрывает хребет, неделями буравя одно место, бросая и начиная заново, с угольником в руках, потому что столбы косо садятся в пологий склон, приходится засыпать прогалины гравием, заливать цементом с водой, окучивать столбы, вколачивая поддерживающие балки и наконец фиксируя их в вертикальном положении с помощью фанерных пластин, одной, второй, третьей, квадратные панельки из противогнилостной древесины, которые он покрывает лаком и окрашивает белой краской. За крепкой изгородью его диспозицию довершает защитный рядок кустиков и лимонных деревьев.

Делать больше нечего, и Менгеле с трудом привыкает к новому месту. Ему пришлось расстаться со многими из своих дворняг, и в этих местах, где народу погуще, чем в Серра-Негре, он прогуливается лишь на рассвете и в темноте. Он что-то мастерит, чинит полы и двери, сбивает этажерки для книг и избегает общества Штаммеров. Гезы теперь не бывает только по два-три дня в неделю, и Менгеле охотно возобновил бы отношения с Гиттой, но та его больше не хочет, его склочный характер в конце концов ей опротивел. Менгеле часто обедает один на кухне или перед телевизором. Заполняет черными чернилами страницы своего дневника, пишет плаксивые стихи и по-прежнему исследует фауну и флору. Он следит за жизнью банановых пауков, жуков-скарабеев и всерьез пристрастился к изучению blattodea – Штаммеры, как и все вокруг, зовут их тараканами. Неспособный схватить их руками – он прочитал, что эти твари могут менять направление бега двадцать пять раз в секунду, – он приманивает их, оставляя на полу ванной кусочки сахара или мясные объедки, чтобы потом посмотреть на их белую кровь, брызгающую из раздавленных туловищ, и зарисовать в своих школьных тетрадках их большие преданные глаза, их спинки, отсвечивающие разными красками, расцвеченные психоделическими мотивами. Оторванная лапка быстро отрастает заново. У них шесть лапок, крепящихся на восемнадцати суставчиках; длинные усики и пушок на боках позволяют им улавливать малейшее колебание воздуха при приближении хищника. Менгеле завидует этим счастливым насекомым, не ведающим ни буквы закона, ни Уголовного кодекса; говорят, они выживут даже после атомного взрыва. Он с удовлетворением отмечает, что самый вредоносный из тараканов – прусак: разносчик микробов, он вызывает у человека аллергические болезни. Если кашицу из тараканов приложить к ране, боль утихнет. В следующий раз, когда Гитта порежется, готовя салат, он приложит к ее больному пальцу тараканий бальзам. А еще лучше – к лодыжке Роберто: вот парень сорвиголова, вечно получает травмы, гоняя в футбол. В такой поганой жизни это хоть забавляет его.