Исчезновение Стефани Мейлер - [26]

— Кто он такой?

— Тед Тенненбаум, вполне симпатичный человек, приветливый, из хорошей семьи. Активный, неравнодушный. По профессии ресторатор. Член добровольной пожарной охраны. Помогал организовывать первый фестиваль.

Коди вздохнул:

— Не хочется обо всем этом говорить, слишком больно.

— Прости, Коди. Только один вопрос, последний: тебе что-то говорит имя Кирк Харви?

— Да, он раньше был шефом полиции. Как раз перед Гулливером.

— И куда он делся? Я пытаюсь его разыскать.

Коди как-то странно посмотрел на нее.

— Он почти сразу исчез, — ответил он, отсчитывая сдачу и засовывая книгу в бумажный пакет. — И больше о нем никто ничего не слышал.

— А почему, что случилось?

— Никто не знает. Просто в один прекрасный день, осенью 1994 года, взял и пропал.

— То есть в том же году, когда случилось убийство?

— Да, через три месяца. Потому и помню. Странное выдалось лето. Жители по большей части постарались забыть, что тогда случилось.

С этими словами он взял ключи и сунул в карман мобильник, лежавший на стойке.

— Уходишь? — спросила Анна.

— Да, раз все равно никого нет, пойду немножко поработаю с волонтерами в Большом театре. Кстати, тебя что-то давно не видно.

— Знаю, просто сейчас работы выше головы. Хочешь, подвезу? Как раз собиралась в Большой театр, расспросить волонтеров насчет Стефани.

— С удовольствием.

Большой театр находился рядом с кафе «Афина», то есть в конце Мейн-стрит, почти напротив курортного комплекса.

Вход в общественные здания в Орфеа не охранялся, как и во всех мирных городах, и Анна с Коди просто толкнули входную дверь и оказались в театре. Миновали вестибюль, потом прошли через зрительный зал по центральному проходу, меж рядов красных бархатных кресел.

— Представь, каково здесь будет через месяц, сколько народу, — с гордостью сказал Коди. — И все благодаря волонтерам.

Он одним прыжком взлетел по лесенке, ведущей на сцену, Анна поднялась за ним. Откинув занавес, они попали за кулисы и, пройдя по лабиринту коридоров, оказались у двери, за которой гудел рой сновавших туда-сюда волонтеров: одни занимались билетами, другие решали вопросы логистики. В одной из комнат готовили афиши для расклейки и вычитывали буклеты перед отправкой в типографию. В мастерской еще одна команда сооружала деревянные каркасы декораций.

Анна успела переговорить со всеми волонтерами. Большинство из них накануне не приходили в Большой театр, потому что участвовали в операции по поиску Стефани; они окружили ее, спрашивали, как продвигается расследование.

— Не так быстро, как мне бы хотелось, — призналась она. — Но, насколько я знаю, она часто приходила в Большой театр. Сама с ней несколько раз пересекалась.

— Да, — подтвердил низенький господин, занимавшийся билетами, — она писала статьи про волонтеров. А тебя она не расспрашивала, Анна?

— Нет.

Ей самой это даже в голову не пришло.

— Меня тоже, — заметил другой мужчина, недавно поселившийся в Орфеа.

— Наверняка потому, что вы новенькие, — предположил кто-то.

— Да, верно, — подхватил еще один волонтер. — Вас же в 1994 году здесь не было.

— В 1994 году? — удивилась Анна. — Стефани говорила с вами про девяносто четвертый год?

— Ага. Ее в основном интересовал самый первый театральный фестиваль.

— И что она хотела знать?

На этот вопрос Анна получила ворох самых разных ответов, но один всплывал регулярно: Стефани почти всех расспрашивала о пожарном, находившемся в театре во время открытия фестиваля. Она собирала свидетельства волонтеров, словно пытаясь во всех подробностях восстановить программу того вечера.

В конце концов Анна направилась к Коди, в клетушку, служившую ему кабинетом. Он сидел за каким-то столом, перед ним стоял старый компьютер, а вокруг громоздились целые горы бумаг.

— Ну что, Анна, перестала отвлекать моих волонтеров? — пошутил он.

— Коди, ты, случайно, не помнишь, кто был тот пожарный, что дежурил на открытии фестиваля 1994 года? Он еще живет в Орфеа?

Коди вытаращил глаза:

— Не помню ли я? Господи, Анна, сегодня правда какой-то день призраков. Это был Тед Тенненбаум, тот самый, что убил четырех человек в девяносто четвертом. А найти ты его не найдешь, потому что его нет в живых.

Анна Каннер

Осенью 2013 года добродушная атмосфера, царившая в полиции Орфеа в момент моего появления, продержалась от силы пару дней. Вскоре началась притирка, первые трудности. Для начала всплыла организационная деталь: встал вопрос, как быть с туалетами. В той части помещения, что была отведена полицейским, туалеты находились на каждом этаже, но все мужские, с рядами писсуаров и кабинок.

— Надо просто сделать один туалет женским, — сказал кто-то из полицейских.

— Да, но тогда придется ходить писать на другой этаж, не удобно, — возразил другой.

— Можно считать, что туалеты смешанные, — предложила я, чтобы не усугублять ситуацию. — Если, конечно, это никого не смущает.

— А мне неловко писать, когда в кабинке за спиной делает свои дела женщина, — отозвался еще один мой новый коллега, поднимая руку, как школьник.

— Заедает у тебя, что ли? — хихикнул кто-то.

Все дружно расхохотались.

Оказалось, что возле приемной, прямо рядом с окошком, есть мужской и женский туалет. Мы решили, что я буду пользоваться гостевым женским туалетом. Всякий раз, захотев в туалет, я должна была спускаться в приемную, но меня это вполне устраивало. До тех пор, пока я однажды не заметила, что полицейский в приемной, хихикая, подсчитывает мои походы.