Исчезновение - [34]

Вячеслав Сергеевич продолжал, шумно прихлебывая чай:

– Мы перессорились со всем миром, в самоизоляции, а это, по сути, капитуляция, добровольно в угол себя загнали, нами на Западе детей пугают, а ведь нам все равно жить вместе; у американцев поговорка есть: можно развестись с мужем, с женой, но нельзя развестить с соседом. Понимаете, какая петрушка…

И резким движением сбросив с плеч простыню, как боксер освобождается от халата перед началом поединка:

– ВВ не просто так пропал, растворился во времени и пространстве, его исчезновение – шанс повернуть движение страны в правильном направлении, раньше надо было, но решимости не хватало, страх обуял. Мы берем всю ответственность на себя, так как являемся истинными патриотами; патриотизм – не в ненависти ко всем соседям, ближним и дальним, а в любви к родине, желании вылечить ее, занедужившую – извините, что говорю банальными клише, но по-другому не могу выразить мысль.

– А кто это – мы? – выдавил из себя Яков Петрович. – Неужто человек, на которого ставка делается, преемник то есть, неужто он либеральные ценности исповедует, намерен круто ход жизни поменять, реформы всякие проводить и прочее? Кто он, спаситель? Так просто сменить власть и посадить на трон либерала… Не получится, попытка с негодными средствами, народ, о котором вы только что говорили нелицеприятно, не захочет, не позволит.

– Не позволит? – с ехидцей произнес генерал. – Может, еще и не проголосует?.. Народ никто спрашивать не будет, однако и либералов никто во власть возводить не собирается – надо безумцем быть, чтобы на такое решиться. Пьеса по ходу действия меняется, смена декораций, часть актеров покидает сцену, на смену новые приходят, из резерва, который никогда не скудел – не зря ведущих программ на ящике находим других, крышка котла слегка приподнимется, а потом, уверяю, опять опустится, а править по-прежнему будем мы – органы, только уже другие люди, понимающие, что страна пошла вразнос, призванные спасти ее ради собственного блага, ну и, конечно, народа, хотя не уверен, что ему это нужно; не ВВ поставил народ раком, а народ жаждал иметь такого правителя, он и появился… Однако при нем все медным тазом накрывается, вот мы и выруливаем на другую колею, тоже ухабистую, но надежду дающую на спасение…

– Так кто же спаситель, преемник? – упрямо гнул свое Яков Петрович.

Куратор помедлил с ответом, отвел взгляд, словно не к нему обращен вопрос, достал из баночки чайной ложкой клюквенное варенье, положил в рот, посмаковал, прежде чем проглотить.

– Вам имя его знакомо, возможно, встречались, не из ФСБ, не чекист, что важно для реноме, но с нами давно связан, финансист, крепкий менеджер, жил и работал некоторое время за границей, вполне вменяемый, управляемый, без мания величия, пока, во всяком случае. Большего сказать не могу – дождитесь начала декабря. Уясните самое важное: власть по-прежнему у нас, ни с кем делиться ею не собираемся.

12

Жизнь Якова Петровича в оставшиеся до выборов месяцы вряд ли можно было назвать благополучной: к неопределенности в ближайшей перспективе  его положения примешивалось гнетущее одиночество. Впервые, может быть, за период службы он по-настоящему тосковал по семье, с которой виделся гораздо реже, нежели раньше. Куратор, чувствуя его состояние, попытался полечить традиционным способом…  – нет, не водкой, подопечный генерала был не по этой части, но вот по другой… – генералу, безусловно, доложили о былом увлечении Двойника – Настене, и он принял меры.  В одно из кратких посещений  Валдайской Резиденции Якову Петровичу неожиданно представили симпатичную девицу, начальник личной охраны сказал, что подарок генерала, так и сказал – подарок;  девица оказалась веселой, разбитной, степень развязности не превышала нормы, была она невысокой, ядреной, в теле, но без лишних килограммов, в общем, то, что надо, однако настроения  развлекаться не было, кое-как, без удовольствия, провел с девицей час, и снова охватила тоска, горше и сильнее прежней.

Перед женой он не испытывал угрызений совести – спали они в последнее время крайне редко, да и времени на интим отпускалось Двойнику весьма скупо, Кира Васильевна вполне обходилась без этого, во всяком случае, они не обсуждали щекотливую тему и не стремились изменить ситуацию;  женившись без любви, а просто по необходимости, Яков Петрович и в жене не замечал особого желания обладать любимым человеком – даже в самом начале их отношений жена не проявляла активности, достаточно холодно выполняла супружеские обязанности  и не более.  Тем не менее, отношения между ними всегда были ровные и спокойные, взаимно уважительные, ну а любовь… живет же подавляющее число супружеских пар без этого чувства, ища утехи на стороне… Кира Васильевна была заботливая мать и замечательная хозяйка, касаемо же темперамента, страсти…, ну, не обладала, что ж поделать…, или он не сумел разжечь костер.

 Он хотел видеть семью, особенно дочь, и напрямую заявил  об этом Вячеславу Сергеевичу, тот не возражал;  в голове Якова Петровича родилась идея пригласить домочадцев, включая Альбининого дружка, в Ново-Огарево, повозить по необъятной территории на джипе с номером 007, показать красоту, великолепие, роскошь.., поразмыслил и сам отверг – как, интересно, объяснит им, что все здесь теперь принадлежит ему, включая здание для официальных встреч, рабочий кабинет, спальню, тренажерный зал, бассейн,  гостевой дом с кинозалом, теплицы, птичник, конюшню, часовню… А куда настоящий Хозяин подевался, что с ним, почему Двойник всем распоряжается как своей собственностью? – поди ответь, нет внятного ответа.