Казалось, весь город устремился в этот июльский день на аэродром.
Вереницы машин и автобусов заполнили по-праздничному нарядные шоссе. Они двигались в окружении тысяч людей, одетых в летние светлые рубашки и платья, благо погода выдалась на славу — солнечная, теплая. Бирюзовое небо лишь кое-где было расчерчено перистыми облаками.
Аэродром готовился к авиационному параду в честь Дня Воздушного Флота.
Машина Мясищева шла в скопище «Волг», «Побед», «Москвичей». Привычная быстрая езда сегодня отменялась, у Владимира Михайловича оставалось время глядеть по сторонам, на праздничное убранство домов и дорог, на бесчисленные флаги, транспаранты, на радостно-оживленных горожан. Какая-то малознакомая доселе сила заставляла и его, сдержанного во всех отношениях человека, томительно волноваться, одновременно испытывая сильное возбуждение.
Он понимал, чем оно вызвано. Четыре года пе проводилось смотров авиационной техники. По всему чувствовалось — нынешний парад должен вылиться в нечто небывалое, не сравнимое по масштабам со всем тем, что приходилось видеть прежде.
Имелась и еще одна причина для всеобщей радости. Меньше трех месяцев назад мир облетело известие — советский человек в космосе! Ликование народа сравнимо было, пожалуй, только с тем, что было 9 мая победного сорок пятого. Он, Мясищев, помнил исторический день 12 апреля 1961-го до мельчайших подробностей. Как и тогда, в незабываемом мае, всюду стихийно возникали митинги. Запруженными оказались Манежная площадь, улица Горького. Москвичи несли наспех написанные, с еще не высохшей краской плакаты со словами, рвущимися из сердца.
А затем — встреча первого космонавта Земли, митинг и демонстрация на Красной площади, сотни приветственных писем и телеграмм со всего света… «Полет на крыльях коммунизма» — так, помнилось Мясищеву, назвала подвиг в космосе одна зарубежная газета.
С Гагариным он раньше не был знаком, хотя о готовящемся полете знал. А вот Королева помнил еще в довоенные годы, затем работал с ним бок о бок в городе на Волге, где Сергей Павлович испытывал с его, Мясищева, помощью свой ракетный двигатель, потом встречался с ним в своем ОКБ уже в пятидесятые годы. «Вот и на его улице праздник, — тепло подумал Владимир Михайлович о Королеве, подъезжая к воротам аэродрома. — Жаль только, мало кто знает его имя. Таков удел многих конструкторов…»
…На главной трибуне появились руководители партии и правительства. Рядом расположились Юрий Гагарин, улыбающийся такой русской белозубой улыбкой, создатели авиационной техники, среди которых и он, генеральный конструктор, а ныне начальник ЦАГИ Владимир Михайлович Мясищев.
По зеленой чаще аэродрома разлетелся усиленный радиопризыв фанфар: «Слушайте все!» Вслед за мелодией Гимна Советского Союза прогремели раскаты артиллерийского салюта. В небе появилась группа самолетов. Четким, словно по линейке отмеренным строем они «написали» на фоне лазури слово «Ленин». С трудом сосчитав их число — получилось что-то около сорока, — Мясищев отдал должное мастерству летчиков.
Дальше пошло одно интереснее другого. Вертолеты, несущие модели искусственных спутников Земли в натуральную величину, макет серебристой кабины корабля «Восток» с портретом Гагарина… «Летающий кран», к изумлению зрителей установивший на заранее подготовленную площадку домик геологов… Цирковые гимнастические номера под винтокрылыми аппаратами на высоте 50 метров… Разгрузка приземлившихся на траву тяжелых военных вертолетов, в чреве которых боевые ракеты типа «земля — воздух»…
Закончилось первое отделение парада, и без всякой паузы началось второе — показ спортивных и гражданских машин. Пришла пора продемонстрировать все, чем по праву гордятся соседи Мясищева по главной трибуне А.Н. Туполев, С.В. Ильюшин, О.К. Антонов. Один за другим проплывают в воздухе самолеты Ту-114, Ту-124, первенцы пассажирской реактивной авиации Ту-104, их сменяют Ил-18, Ан-10, Ан-24…
Затем хозяевами неба становятся парашютисты. Групповые и индивидуальные захватывающие дух прыжки. Вот вспыхивают три разноцветных зонта. Парашютисты начинают медленно снижаться. Вдруг они отцепляют купола и снова камнем идут к земле. И опять, как по волшебству, раскрываются над ними разноцветные зонты. Отцепка парашютов, тугие хлопки наполнившегося воздухом шелка… Не меньше понравилась Владимиру Михайловичу и «воздушная пирамида» — многочисленный десант, выброшенный военно-транспортными самолетами.
