Исчезновение - [21]

– О них тоже позаботились.

– Вы сказали – несколько месяцев, а что потом?

– Правильная постановка вопроса. В марте будущего года – президентские выборы, так вот вы в них участвовать не будете, через полгода с небольшим – на покой, ваша миссия закончится. Получите гарантии как Первое лицо, тихо-мирно станете жить, в комфорте.., но мемуары сочинять не советую, – Вячеслав Сергеевич хищно улыбнулся, обнажив ровный нижний ряд отливавших неестественной белизной зубов – очевидно, вставных, на имплантах. – Через пару дней выступите по телевидению с Обращением к народу, сообщите о своем.., грубо говоря, отречении, понятно, слово это не прозвучит, но смысл будет понятен – возраст, недомогания, усталость… Имя преемника специально не оглашается, о нем позже поговорим. Пускай СМИ поломают голову, поспорят, повыдвигают кандидатуры, у кого наилучшие шансы – чем активнее будут споры, тем лучше… До инаугурации нового главы государства вы будете по-прежнему во власти.

– Простите, можно поинтересоваться.., ну, так сказать, не по протоколу… Какова позиция церкви, Патриарх в курсе дела?

Вячеслав Сергеевич окинул Двойника долгим тяжелым взглядом, так смотрят на задающего неприятный и одновременно излишний вопрос. Ответ поразил исчерпанностью:

– Кто у кого служит: мы у него или он у нас?

Яков Петрович поспешно и слегка подобострастно закивал – ну, да, ну, конечно…

– С кем мне непосредственно поддерживать связь, от кого получать указания? От Олега Атеистовича?

– Это имя забудьте. Указания будете получать непосредственно от меня. Вам на подпись дадут несколько указов о новых назначениях в ФСБ,  Министерствах обороны и внутренних дел, уйдет и премьер, в правительстве появится и.о. Будут и другие изменения. Так что потрудитесь, дорогой Яков Петрович, бывший Двойник, а ныне лидер страны, научиться подписывать документы как ваш предшественник, – человек в камуфляже вновь улыбнулся. – Образец подписи ВВ вы также получите. Все должно быть как взаправду… А сейчас вас отвезут в Ново-Огарево, там новая охрана, имею в виду ваш ближний круг, окончательно войдите в роль Первого лица и задвиньте в дальний ящик парик и усы, они не понадобятся. Займете жилые помещения ВВ, там все готово к вашему приезду. Удачи! – и Вячеслав Сергеевич встал и протянул руку для пожатия.

Ночевал Двойник в покоях Самого, на широченной кровати с жестким, как камень, матрацем – специально сделанным для травмированной после злополучного полета со стерхами спины ВВ. Донельзя испуганный, вымотанный, удрученный беседой с блондином в камуфляже, заснул как убитый и проснулся около полудня  под мелодию будильника “С чего начинается родина?”, ничем в этом отношении не отличаясь от хозяина Резиденции, канувшего неизвестно куда – тот тоже вставал поздно.

В иной ситуации Яков Петрович не преминул бы внимательнейшим образом оглядеть обстановку спальни, пройтись по другим покоям, прежде чем сделать зарядку, окунуться в прохладную воду личного бассейна вождя и поиграть бицепсами на его тренажерах, но нынче было не до этого – в мозг впилась иглой беспощадная мысль, что проснулся он в другой стране и его настоящее и ближайшее будущее впрямую зависит от того, каким образом станут развиваться события.

Совершился, это очевидно, путч, переворот, похоже, бескровный, за исключением  таинственного исчезновения ВВ – вовсе не такого, как обычно, иначе Двойник не провел бы ночь в его постели (впрочем, с судьбой вождя ничего не было ясно); но кто пришел к власти, чем она, эта власть, будет отличаться от прежней и будет ли – этого Яков Петрович не ведал и мог лишь строить догадки. То, что с ним беседовал новый высокий чин ФСБ и замкнул связи Двойника, теперь уже бывшего, на себе, говорило о многом, однако не обо всем. Страшно было подумать – отныне он, бывший Двойник, именно он, будет проводить все без исключения встречи, выступать в собраниях, по телевидению, издавать законы, решать мелкие, сиюминутные, и главные в масштабах страны вопросы, говорить то, что ему предпишут, и одновременно обладать той степенью неограниченной власти, которая дотоле и не мерещилась. И все это на протяжении считанных месяцев, до инаугурации, как сказал Вячеслав  Сергеевич. А что потом, куда денут Якова Петровича, оставшегося не у дел, уже не нужного: гарантии ему и семье, спокойная жизнь в комфорте или иное, последующее за уходом на заслуженный отдых, сопряженное с внезапно открывшейся неизлечимой болезнью или чем-то подобным, неотвратимым, неизбежным…  Ответа не было, взамен – ползущий по позвоночному столбу липкий, обморочный страх.

Обращение к народу решили записывать не в помещении, а на открытой площадке рядом с 14-м корпусом, это придавало официальному действу некую интимную доверительность; традицию эту завел ВВ на заре восшествия на престол – впервые произошло на Ивановской площади, когда поздравил страну с Новым годом, стоя под разлапистой елью в снегу. Начало осени с темно-желтой охрой, оттенками красного, багрового, малинового и ярким лазурным небом вполне подходило для наружной записи.

Текст Яков Петрович выучил наизусть, хотя к его услугам был промптер, произнесение  отречения занимало пять минут.  Телевизионщики установили аппаратуру, проверили свет, все шло нормально, можно было приступать. Ровно в три  часов дня камеры включились, Двойник, набрав в грудь воздух и приняв лицом соответствующее  выражение,   готовился произнести первую фразу: “Сегодня я, президент России, хочу объявить о своем уходе в отставку…” (писавшие текст специально избежали выспренного, не соответствующего печальному моменту “Я, Верховный Властитель”), как вдруг пространство заполнилось вороньим граем. Откуда взялись птицы, почему стая прилетела к месту церемонии, осталось загадкой – может, умные, усвоившие повадки и особенности людей вороны особым чутьем вычислили, что именно в этом кремлевском месте совершается важнейший в истории страны акт и решили ему споспешествовать, а может, их внимание привлекли необычная  мельтешня и беспорядок в этом обычно совершенно спокойном уголке – кто знает…