Исчезающая лестница - [6]

– А поцелуйчики там есть? – спросила она.

– Ненавижу тебя.

– Ты что, не можешь ничего написать?

– Скажем так: мне надо было, чтобы Яркая луна с чем-то боролась, но единственное, что я смог придумать, – это Пульсирующий Норб. Что-то вроде дрожащей стены. Кроме трясущейся стены, названной Пульсирующим Норбом, на этой неделе мне в голову больше не пришло ничего. Ты должна вернуться обратно и прикончить меня.

– Если бы я только могла… – произнесла Стиви, нажимая кнопку светофора, чтобы перейти дорогу. – Как же мне хотелось бы познакомиться с Пульсирующим Норбом.

– Как ты там? – спросил он.

– То же самое. Родители все такие же, школа тоже остается школой. Раньше я даже не сознавала, как в ней воняет кафетерием и горячими помоями. Эллингэмская академия вся… в лесах.

Призвав чувственную память, Стиви ощутила, что ее прострелила боль, будто кто-то ударил кулаком под дых.

– Как ребята? – быстро спросила она.

– Э-э-э… Джанелль с головой ушла в любовь и свои всемогущие железки. А Дэвид, думаю…

Ага, он что-то там думает о Дэвиде. Нейт взял паузу и молчал достаточно долго для того, чтобы Стиви поняла: это неспроста. Большую часть фактов о том, что Стиви и Дэвида Истмана что-то связывало, знала только Джанелль. Дэвид был докучливым богатым мальчишкой, неряшливым и трудным. Какими бы способностями он ни обладал, – а у него явно был талант к компьютерному программированию, – ему удавалось скрывать их от школы и окружающих. В число его предпочтений входили компьютерные игры, склонность прогуливать уроки и нежелание говорить о прошлом…

А еще Стиви.

Джанелль знала, что Дэвид и Стиви несколько раз целовались и обжимались. Нейт, похоже, догадывался; подробностей он знать не хотел, однако все было очевидно. Но кое-чего о Дэвиде не знали ни Джанелль, ни Нейт. Того, что Стиви держала при себе. О чем нельзя было говорить.

– Так что Дэвид? – спросила Стиви, стараясь не особо выказывать свой интерес.

– Ничего. Думаю, я должен идти…

Стиви подозревала, что Нейт собрался уходить не потому, что ему надо писать, – просто этот разговор по телефону стал самым продолжительным за всю его жизнь, по крайней мере, из добровольных.

– У моих родителей в ванной висит девиз, который, на мой взгляд, все обобщает, – сказала Стиви, – он гласит: «Верь в себя». Ты когда-нибудь думал поверить в себя? Могу прислать тебе эту фразу на фотке с закатом. Как думаешь, поможет?

– Пока, – сказал он, – хуже тебя никого нет.

Стиви улыбнулась и сунула телефон в карман. У нее все еще болела душа, но теперь уже чуточку меньше. Она вздернула подбородок и зашагала твердым, решительным шагом. Где-то писали, что походка человека может влиять на его внутреннее состояние, принимая форму того, чем ему хочется быть. Агенты ФБР ходят решительно. Детективы высоко держат голову и водят глазами по сторонам. Стиви крепко схватилась за лямки рюкзака, чтобы немного выпрямиться. Ее не сломить. Она пошла быстрее и чуть не вприпрыжку побежала по осыпавшейся бетонной дорожке к дому, привычно отвернувшись от поблекшего от непогоды баннера «КИНГА В СЕНАТ», все еще красовавшегося на их лужайке, хотя с момента выборов прошел уже год.

– Привет, – сказала она, сняв с головы наушники, повесив их на шею и стащив куртку, – я решила немного прогуляться…

У них, похоже, был гость.

Глава 2

Порой дьявол приходит к людям в вымышленных историях – неожиданный посетитель с приятным голосом. В жизни ему появляться не положено. Ему не подобает в осенних сумерках сидеть в Питтсбурге, на диване, купленном на большой распродаже в мебельном магазине «Мартинс», в комнате, гипнотически устремленной к телевизору. Но как раз там он и был.

Эдварду Кингу перевалило за пятьдесят, но он все еще выглядел моложе. Темные, слегка вьющиеся волосы на его голове были приглажены. На нем был безупречный серый костюм из числа тех, что выделяются только потому, что не блестят и не болтаются, как на вешалке. Лишенное морщин лицо представляло собой приветливую маску, ласковая улыбка больше напоминала гримасу человека, который, когда к нему обращаются на улице, спрашивает: «Это вы мне?». Он сидел, глубоко утонув в диване и широко расставив ноги, будто собираясь провести так весь вечер. Родители Стиви устроились на стульях с откидными спинками по обе стороны от него и внимательно смотрели широко распахнутыми глазами – если честно, то в замешательстве.

– Здравствуй, Стиви, – сказал он.

Девушка застыла в дверном проеме, чувствуя, как ее члены охватывает ледяной паралич.

Человека хуже, чем Эдвард Кинг, в Америке не было.

Ладно, на сей счет можно поспорить. Но Эдвард Кинг был человеком могущественным. Сенатор от штата Пенсильвания, обосновавшийся здесь, в Питтсбурге, он хотел, чтобы всякие «пришлые» и «нежелательные элементы» – под этим в основном имелись в виду бедные люди другого цвета кожи – держались подальше от Америки. Для Эдварда Кинга богатство равнялось добру. В его мире не было никаких климатических изменений – земля существовала, лишь чтобы давать еще больше жизнеутверждающих долларов. И этот человек стремился стать президентом.

– Стиви, – сказал отец с едва заметной предостерегающей ноткой в голосе.