Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [111]
Судьбы
Финеас Гейдж
В камеру смотрит молодой, источающий уверенность в себе мужчина. Прямоту взгляда не умаляет тот факт, что его левый глаз прикрыт парализованным опущенным верхним веком. Кажется, это его не слишком беспокоит: в мужчине ощущается жизнестойкость. Портрет, дагеротип середины XIX века, был обнаружен несколько лет назад в частной коллекции семейной пары фотографов из американского штата Мэриленд. Изначально его считали портретом китобоя, поскольку мужчина держит в руках металлический стержень длиной более метра. Небольшая надпись на ошибочно принятом за гарпун стержне помогла опознать и сам предмет, и его владельца. Научный журнал Science представил читателям изображение человека из далекой эпохи в номере от 31 июля 2009 года. Не осталось никаких сомнений: длинный металлический стержень (который на самом деле оказался ломом, а не гарпуном), пронзив призаточные пазухи носа, пройдя через левую глазницу жертвы несчастного случая, вышел из черепа, проломив лобную кость на ее границе с теменной. Это стало, пожалуй, самой известной травмой в истории медицины. На портрете изображен пациент, по мнению врачей того времени и сегодняшнего дня, чудом уцелевший после полученной травмы. Это Финеас Гейдж.
Когда 25-летний Финеас Гейдж 13 сентября 1848 года прибыл на свое рабочее место, он и представить не мог, какая судьба ожидала его в ту среду во второй половине дня. Он должен был сыграть важную роль в понимании нейробиологии и антропологии функционирования мозга. Гейдж был одним из рабочих, прокладывающих рельсовый путь железной дороги Ратленд – Берлингтон в американском штате Вермонт. Его работа заключалась в том, чтобы пробурить в скалистых отложениях отверстия, предназначенные для взрывных работ, заполнить их порохом (Альфред Нобель изобрел динамит почти 20 лет спустя), а затем забить песком. Для этой задачи применялся специальный лом, которым он уплотнял пробку над использовавшимся при взрывных работах пороховым зарядом, длиной один метр и весом добрых двенадцать фунтов. Около 16:30, примерно в миле к югу от города Кавендиш (где несколько лет назад в честь Гейджа установили мемориальный камень), Гейдж, вероятно, отвлекшись, ударил железным инструментом в высверленное отверстие, прежде чем его засыпали песком. Искра привела к взрыву пороха, лом через область под левым глазом пробил голову Гейджа, пройдя через левую орбиту (глазную впадину) в левую лобную долю головного мозга, и вышел из черепа через лобную кость на границе с теменной слева, пролетев еще около 20 метров. Несмотря на жуткую травму, Гейдж не потерял сознание. Его доставили в гостиницу в Кавендише, и первого прибывшего врача он встретил шутливым замечанием: «Доктор, вам придется немало потрудиться». Вторым врачом, также вскоре приехавшим (и следившим за судьбой Гейджа до самой его смерти), был доктор Джон Харлоу. Он заметил, что утрачена часть мозга размером с половину чайной чашки.
Как ни удивительно, Гейдж выздоровел и (не считая односторонней слепоты после повреждения левого глаза) не утратил сенсорного восприятия и возможности говорить. Походка и другие функции тела также остались невредимыми – очевидно, все они локализовались не в поврежденной области мозга. Однако кое-что в Гейдже все же стало меняться (я говорю это с некоторой осторожностью, поскольку источники по его случаю не вполне надежны) – его психика. Мужчина, ранее представлявшийся уравновешенным, стал нетерпеливым, легко возбудимым, склонным к вульгарности нелюдимом. По словам Харлоу, у Гейджа разрушился барьер между умственными способностями и анимальными[168] функциями. Тем не менее пострадавший вскоре решил вернуться к работе и уехал на несколько лет в Чили, где стал кучером почтового дилижанса. В 1859 году у него проявились симптомы эпилепсии. На тот момент Гейдж переехал к своей семье, живущей в Сан-Франциско, и умер в мае 1860 года – почти через двенадцать лет после несчастного случая.
Сегодня случай Финеаса Гейджа считается важным, потому что его черепно-мозговая травма стала первой, способствующей прояснению местоположения так называемых высших, определяющих личность функций мозга. Так наметился путь к «картографии мозга» – присвоению задач и функций конкретным областям мозга. У пациентов с повреждением лобной области проблемы с рациональным принятием решений и обработкой эмоций в последние годы выявлялись настолько последовательно, что термин «синдром Финеаса Гейджа» прокрался в труды по нейропатологии. Череп со следами серьезной травмы и лом, который первоначально был похоронен вместе с Гейджем, не утрачены – после эксгумации их разместили в Анатомическом музее Уоррена в Гарвардском университете.
Адель Блох-Бауэр (Золотая Адель)
Посетители Новой галереи в Нью-Йорке терпеливо выстраиваются в очередь перед одним из самых известных произведений искусства эпохи модерна. Созданная
