Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [100]
В Берлине тогда еще никто и представить не мог (и меньше всего на это был способен сам Жак Йозеф [6]), что его искусство вскоре станет необходимым, чтобы проводить ринопластику не только исходя из соображений эстетичности. Его практику наводнят пациенты с разбитыми, изувеченными, обожженными лицами, чью внешность он будет пытаться восстановить иногда при помощи нескольких последовательных операций, которые ему не раз удастся провести удивительно искусно. В медицинских картах отмечались места, где были получены эти обширные травмы: Ипр, Марна, Сомма, Верден[157].
23. Зловещее предзнаменование
В среду утром мир человеческого прогресса, достижений науки и технологий нашел свою Мекку. Ею стал Саутгемптон. Еще на рассвете на причале собрались тысячи людей – они собирались ступить на борт символа новой эры и отправиться в незабываемое путешествие. Бесчисленные жители южного английского портового города, его окрестностей и прежде всего Лондона, откуда благодаря скорым поездам теперь легко можно было добираться в самые разные места, прибыли сюда, чтобы полюбоваться этим Левиафаном.
Огромный корабль совершеннейшим образом воплотил дух эпохи. Он был мощным, элегантным, и, как сама Британская империя – мир доминирующей западноевропейской современности, непобедимым или, говоря на языке мореплавания, непотопляемым. Как и на суше, общество на борту разделялось на классы. Но это также было доказательством триумфального прогресса: пассажиры третьего класса – на суше называемые низшим слоем общества – размещались в чистых каютах, а персонал относился к ним с уважением. Да, в их меню не было устриц и омаров, как у пассажиров первого класса, зато им подавали блюда, о которых пролетариат в лондонском Ист-Энде или в окрестностях завода Борзига в Берлине мог только мечтать или в лучшем случае наслаждаться ими по воскресеньям: бульон, ростбиф с фасолью, картофель и бисквитное печенье, сливы с рисом. Очертания новой жизни вырисовывались на горизонте.
Корабль, чудо эпохи и гордость инженерного искусства британцев, был построен в Белфасте на верфи «Harland and Wolff». Являясь самым большим и роскошным кораблем всех времен, он должен был произвести впечатление и на людей в Новом Свете, в Нью-Йорке, ставшем пунктом назначения первого дальнего рейса.
Его инициировал Морис Харви Кларк, сотрудник эмиграционной службы. Кларка интересовало лишь несколько моментов: не было ли у эмигрантов из Южной и Восточной Европы, желавших начать новую жизнь в Америке, вшей, чахоточного кашля и трахомы, страшного глазного заболевания субтропиков. Вывернув верхнее веко у трех сирийских детей, Кларк обнаружил характерные изменения, вызываемые трахомой. Троих детей и их семьи не пустили на борт. Это обследование, вероятно, спасло им жизни.
10 апреля 1912 года любопытные взоры расположившихся у пристани зрителей обратились на двух выделяющихся из толпы господ зрелого возраста, источавших достоинство и компетентность. На обоих была эффектная синяя форма, а старшего корабельного офицера украшала белая фуражка. Господам, которые, казалось, были друг с другом на короткой ноге (они и на самом деле дружили), было по 62 года. Они обладали седыми волосами, а также впечатляющими бородами. Человеком в несколько более торжественном головном уборе был капитан Эдвард Джон Смит. Для него предстоящий рейс стал кульминацией долгой и выдающейся морской карьеры. Впервые за годы службы этот спокойный и вдумчивый человек окажется под прицелом прессы: судоходная компания «White Star Line» позаботилась о том, чтобы газеты по обе стороны Атлантики подробно рассказали о путешествии стального титана. Предположения, что огромный корабль способен побить все рекорды скорости трансатлантического перехода во время своего первого рейса и получит желанную Голубую ленту
