Ирод Великий - [3]
«Почему не сделала? – Отец хитро подмигивает – женщины такой народ…»
«А я что – тоже сын какого-нибудь бога? Какого?» – и так большие глазенки Марка становятся огромными, он восхищенно сопит, только что не писает от нетерпения себе на ноги.
«Подрастешь – сам увидишь», – загадочно посмеивается отец.
«Что увижу? Как пойму?» – не отстает брат.
«А как на головке рожки пробиваться начнут, появится козлиная бородка и на попе хвост вытянется… так сразу же и узнаешь, чей ты сын. С этими словами отец звонко шлепает окончательно сбитого с толка малыша по пухлой заднице.
Квинт совсем было уже решился покинуть дом, вещи на первое время всегда хранились в тайном коридорчике – по комплекту для каждого члена семьи и доверенных рабов. За стеной теперь слышалось только прерывистое дыхание, и было неинтересно. Оптио отослал солдат – хороший знак. Выгнал – значит, есть надежда, что не отдаст им, и если после соития сразу же не вспорет живот, значит, не сделает этого уже никогда. Впрочем, отец говорил, мало кто на это способен. Говорить все горазды, а как до дела… Квинт достал с полки две припрятанные там шерстяные туники и надел их одна на другую, подпоясав обычным поясом. Взял из специального углубления в стене парочку удобных кинжалов, развернул теплую накидку, мало ли придется ночевать на улице, и уже полез за сухим мясом и хлебом, как вдруг в маминой комнате произошло шевеление. Вначале по мраморному полу зашлепали сандалии брата, потом Квинт услышал крик, и, припав к дыре, увидел, как получивший мощный удар брат отлетает к самой стене, а оптио весь в крови, пытается извлечь из ягодицы нож.
Все пропало! Мама выглядит растерянной. Сочные большие груди поднимаются и опускаются, в глазах непонимание, страх. Она разворачивается в сторону наблюдательного пункта Квинта, так чтобы тот видел ее и понял, что она уже не контролирует происходящее. Поняв мамин тайный приказ, Квинт сгребает в суму какую-то еду и устремляется вон из тайного лаза в каморку еще более тайную, в сердце жилища Публиев. Где будет сидеть затем несколько дней, пока в доме витает дух смерти, и солдаты не устанут охранять его стены, поджидая возвращение отца.
Квинт остановился, вытирая выступившие слезы. Наверное, это не правильно, что давняя история до сих пор отзывается такой болью. Посторонние люди не должны знать, что горе может так глубоко ранить «Черного паука». Они вообще ничего не должны о нем знать. Неприметная фигура, обычное лицо. Такое, какое может быть и у раба и вольноотпущенника, лицо на котором не останавливается пытливый взгляд, и которое стирается из памяти тотчас, едва его владелец скрылся с глаз долой. – Лучшее лицо для настоящего шпиона, вора, похитителя чужих тайн, имущества, жизни.
Один человек – директор школы, в которую был определен отцом Квинт, долго-долго вглядывался в осунувшееся от голода и страданий лицо мальчика, точно силился определить, также он хорош как его легендарный отец Тит Публий Лимус, или все же похуже. Поплоше да попроще? Или ни то и не другое. Люций Грасса Вулпес отвернулся от мальчика, глядя в окно, за которым в свете факелов пестрела толпа праздных гуляк, и потом резко взглянул на него, невольно ловя себя на том, что успел позабыть невыразительные черты кандидата. Хотя, почему невыразительные? Прямой, возможно чуть длинный нос, впалые щеки и чуть выпирающие скулы, глубоко посаженные злобные глаза, сильные и горящие, точно у молодого и ненавидящего все и вся волчонка. Но, что греха таить – даже такие явные приметы, не удерживались в сознании, осыпаясь подобно старой покраске со стены дома.
– Измени взгляд. – Люций взял мальчика за подбородок, проникновенно заглянул в глаза, точно в душу впрыгнул, наблюдая, сколько тот выдержит.
Глаза раз моргнули и тут же выдали простачка и недотепу. Ну, просто не «Черный паучок» пришел записываться в школу к досточтимому Люцию прозванному Старым Лисом, «тайных дел мастеру» и наставнику многих будущих проблем в империи, а деревенский полудурок впервые в жизни приперся в город, и тут же потерялся про меж двух лавок.
– Попробуем еще раз. – Учитель отвернулся, внутренне радуясь тому, что до сих пор держит ситуацию в своих руках. Мальчишка был определенно очень силен, и уже много знал, ни в пример нынешним ученичкам. Немудрено – с такими родителями, с таким воспитанием… – Он снова повернулся, и на этот раз взгляд его мельком скользнув по Квинту, остановился на приведшем его в школу человеке. Ошибся? Он впился в лицо своего будущего ученика. Нет – парень мастерски отбил удар – отвел глаза, как это умеют делать только настоящие уже состоявшиеся «Черные пауки»! Гениально отвел!
– Уже лучше Квинт Публий, – Люций одобрительно улыбнулся мальчику. Завтра ты пройдешь обязательные для новичков экзамены. Ты боишься высоты?
– Свои первые шаги я сделал по бельевой веревке на заднем дворе нашего дома, вторые по натянутым кишкам обратившего на это внимание преторианца.
Старая шутка пауков. Или не шутка?
Люций утомленно вздохнул.
– Все завтра. Но один урок прямо сейчас – не пытайся выложить все, что у тебя припрятано за пазухой за один раз, – он зевнул. – Возможно, случится чудо, и ты по настоящему поразишь меня в нашу же первую встречу. Поразишь настолько, что я приму тебя в школу, а на следующий день пожелаю испытать тебя снова. И что тогда? Ты либо разочаруешь своего учителя, либо полезешь напролом, скажешь, что можешь вскарабкаться на самую крышу и спрыгнуть оттуда, а в результате упадешь и разобьешься. Ты понял меня «паучок»?
Книга намеренно задумана как инструмент: Юлия Андреева и Ксения Туркова подобрали типичные ошибки в речи, письменной и устной, объяснили их простым языком и упаковали в понятную для читателя форму – с помощью мнемонических стихотворений и почти 120 забавных и запоминающихся иллюстраций любой научится отличать «вообще» от «в общем», «одеть» от «надеть» и даже «вследствие» от «впоследствии».Вам кажется, что русский язык – это скучно и бессмысленно? Не удивительно, ведь красная ручка и диктант – это все, что большая часть из нас помнит еще со школьных времен.А вместе с тем мы пишем и пишем – по работе, по делу, без дела.
Быть женщиной в Средние века значило выйти замуж в 12–18 лет и родить с десяток детей, из которых выживут лишь двое-трое. Зачать, родить, пеленать, стирать, стряпать, опять зачать, опять родить, опять пеленать… И так примерно до 40 лет. Женщины побогаче могли передать часть дел служанкам, а себе оставить только беременность, роды и вышивание. Тогда они могли рассчитывать – по редким светским праздникам – на турнир и пару лестных песен от заезжего поэта. В конечном счете мир женщины ограничивался несколькими комнатами, кухней, рынком, церковью и колодцем.
«Царь Антихрист воздвигает город на непотребном месте, и город сей погибнет через триста лет и три года – за три дня». Исполнится ли страшное предсказание? От кого зависит, жить Питеру или умереть? Выстоит ли город в новых испытаниях или исчезнет, словно его никогда и не было?
Эта эффектная, лицом и статью похожая на Софи Лорен актриса с «несоветской» манерой держать себя на сцене и на экране, начинала свой жизненный путь (как ей самой казалось) дурнушкой, которую отличала от сверстников и подруг всепоглощающая мечта – во что бы то ни стало стать настоящей актрисой и уверенность, что мечта эта непременно сбудется.Любовь Полищук выдержала все испытания, выпавшие на ее долю, добилась своего, стала актрисой. Она любила и была любимой, она была создана для великих ролей и была достойна большого женского счастья, но судьба распорядилась иначе…Вы узнаете интересные детали о судьбе актрисы, о ее детстве и юности, о первой любви и сложных взаимоотношениях с мужем, дочерью и сыном.
О целебных свойствах растительных масел можно говорить до бесконечности: масла лечат, кормят, поднимают на ноги, дают силы, возвращая здоровье и молодость.С глубокой древности растительные масла сопровождали жизнедеятельность человека, мы идем с ними рука об руку, знаем и любим их. Приятно, когда в жизни все идет как по маслу, и плохо, когда этого волшебного снадобья нет под рукой.Прочитав эту книгу, вы узнаете, как можно приготовить масляные настойки, мази, как сделать ингаляции, наложить компресс, сделать в домашних условиях хорошее лекарство или крем своей мечты.
Новая биографическая книга Юлии Андреевой посвящена жизнеописанию замечательных людей, составленному в тесном сотрудничестве с ними самими.Люди эти – наши современники, писатели, создатели миров, именитые и знаменитые фантасты Украины: Генри Лайон Олди (Дмитрий Громов, Олег Ладыженский) Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко.Тесное сотрудничество автора и героев этой книги позволило насытить ее малоизвестными фактами, фотографиями из семейных архивов, занимательными подробностями личной жизни и рекомендациями по возрождению из собственного пепла.В чем секрет успеха каждого из этих людей? Понятно, что в труде и таланте, но все-таки?Прочитав книгу, вы это узнаете.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.