Ирландское сердце - [211]

– Правда здорово?

– Что здорово?

– Так перемирие же! Все кончилось! Британцы сдались.

На самом деле это было не совсем так, но действительно удалось достичь соглашения о прекращении огня, и скоро должны были начаться переговоры относительно договора между сторонами. Так что смертей больше не будет. Мэй рассказала, что после подписания соглашения Майкл Коллинз заявил англичанам: «Вы, наверное, с ума сошли. У нас практически закончились боеприпасы. И следующую неделю нам было не выстоять».

– Я должна все рассказать Джиму, – заволновалась Нора. – Пойдемте со мной. Мы живем тут недалеко.

Я шла за ней по улице Муффетар, потом мы свернули на улицу Кардинала Лемуана. Ничем не примечательный quartier. Узкие здания. Маленькие магазинчики. Очень оживленно. Она показала мне через дорогу.

– Валери рассказывал нам, что там жил Хемингуэй, – сказала она. – Но место это похоже на тюрьму. Наше получше.

Свернув в небольшой переулок, она вышла к своего рода лужайке, расположенной перед тремя зданиями.

Молодые ребята играли там в футбол. Один из них ударил в нашу сторону, и мяч покатился к нам. Нора приподняла ногу и остановила его. Потом ловко отбила обратно.

– Это мой Джорджо, – пояснила она. – В следующем месяце ему исполнится шестнадцать. А дочке четырнадцать.

Она повела меня к дому в центре, который выглядел довольно новым.

– Действительно получше, – заметила я, когда мы с ней поднимались по лестнице на третий этаж.

– Дом принадлежит Валери Ларбо, писателю, который пустил нас сюда, потому что Джим – мастер брать взаймы. Он говорит, что дает своим кредиторам шанс поддерживать его гений, как это делает некто Маккормик из Чикаго, присылающий нам деньги каждый месяц. – Нора вдруг остановилась. – Вы же тоже из Чикаго.

– Но я-то небогата. Едва свожу концы с концами.

Она засмеялась:

– О, мне это хорошо знакомо.

Перед нами раскинулась их квартира. Она напоминала мне жилье Мод на улице Благовещенья. Большие окна.

– Джим, – позвала Нора. – Джим! Хорошие новости. Перемирие.

– Я в кабинете, – послышался ответ.

Гений склонился над письменным столом, поверхность которого была укрыта разбросанными листами бумаги. Но он был не один. Я удивилась, заметив рядом с ним Сильвию Бич и Адриенну Монье.

– Сильвия, – поздоровалась я, – Адриенна.

– Вы знакомы с мисс Бич? – удивился Джойс. – Ах, ну да – эти американцы.

Я всегда приводила своих клиенток в книжный магазин Сильвии. Давала им возможность ощутить дух богемы и поговорить по-английски.

– Этот болван англичанин из посольства запретил своей жене закончить печатанье моей главы «Циклоп», – возмущенно сообщил Джойс Норе. – Заявил, что лексика там непристойная. А как, по его мнению, разговаривают между собой простые мужики в пабе?

– Мы издаем книгу мистера Джойса, – объяснила мне Сильвия. – Но испытываем проблемы, готовя рукопись к печати.

Я посмотрела на лист бумаги на столе Джойса, исписанный крошечными буквами. Он немного напоминал мне фрагмент из летописи рода Келли и странички книги отца Кевина. Еще один ирландец в своем скриптории.

– Сильвия, я сейчас уже умею печатать на машинке двумя пальцами, – подала голос я. – Могу я чем-то помочь?

– Как вы к этому отнесетесь, мистер Джойс? – спросила та.

Джойс поднял голову и искоса посмотрел на меня:

– Вы та женщина, которая… В общем, «надрались по самые брови», – кивнул он.

– Да, это я.

Мы все засмеялись.

– Это будет хорошая глава, специально для вас, – заметил он.

– Потому что она написана в баре? – уточнила я.

Получилось несколько высокомерно.

– Потому что в ней используются прекрасные дублинские выражения, – ответил он.

– Но есть ли у вас печатная машинка? – спросила у меня Сильвия.

– Я могу воспользоваться одной для работы, – сказала я, имея в виду машинку ректора. – Она принадлежит Ирландскому колледжу. Я могу работать там в библиотеке.

– Когда вы сможете закончить? В печать рукопись нужно отдавать как можно скорее, если мы хотим успеть с изданием до 2 февраля 1922 года.

– Мой сороковой юбилей, – объяснил Джойс.

Так он моложе меня. А с виду не скажешь.

– Свою такую же дату я отметила тем, что коротко подстриглась, – вспомнила я.

Он не ответил, а обернулся к Норе, которая до этого не обронила ни слова.

– Так о чем ты там кричала, Нора? – спросил он у нее.

– Перемирие в Ирландии, Джим. Бои прекращены, – ответила она.

– День, который войдет в учебники истории, – заметила я.

– История, – вздохнул Джойс. – История – это ночной кошмар, от которого я все время пытаюсь пробудиться.

– Но… – начала я.

Нора перебила меня:

– Пойдемте, дамы, угощу вас чаем. Пусть Джим возвращается к работе.

Она выпроводила нас из кабинета, закрыв за собой двери.

– Не втягивайте его в разговоры о политике, – сказала она. – Он до сих пор злится на Парнелла.

Нора отправилась на кухню, а Сильвия и Адриенна пошли в гостиную – дорогу туда они знали.

– Привет, Люсия, – сказала Сильвия юной девушке, которая сидела на стуле перед пустым камином, уставившись на альбом для рисования, лежащий у нее на коленях.

В руках у нее был карандаш, и она никак не реагировала. Она была очень похожа на Нору, и я вспомнила Изольду. Еще одна девушка – точная копия своей очень сильной матери. А это нелегко.