Ирландское сердце - [210]

– Значит, ты смеешься надо мной, – обиженно заключил Джим.

– Ах, Джим. Не забивай себе голову всякими глупостями. Смеюсь я над собой – мы просто веселимся с этими двумя девушками. И нечего оглядываться по сторонам в поисках пустых стаканов. Лично я и капли не выпила, хотя видела, что ты управлялся там за нас обоих.

Джойс казался мне совершенно трезвым, но, думаю, его жене было лучше известно, когда для мужа наступал перебор. У них этот разговор выглядел совершенно невинным. Тогда как за стенкой комната была полна мужчин, которые спокойно напивались, полагаясь на своих жен, которые доставят их домой.

– Мистер Джойс, – обратилась к нему я. – Мне очень понравилась ваша книга «Портрет художника»…

– «Портрет художника в юности», – поправил меня он.

– О, простите. Но я правда читала ее.

Его едва заметно покачнуло, и он оперся на плечо Норы.

– Поможете мне, девочки? – спросила Нора. – Я имею в виду, вывести этого парня на улицу и усадить в такси.

Что ж, чему я научилась, работая медсестрой в госпитале, так это умению заставлять мужчин, неуверенно держащихся на ногах, двигаться в нужном направлении. Пока мы вели Джойса сквозь толпу к выходу, он оживленно прощался с остальной компанией.

Гертруда пришла нас проводить.

– Ох уж эти ирландцы, – сокрушенно покачала она головой, как будто все остальные в комнате не были пьяны.

В углу стоял какой-то квадратного вида тип и громко, назидательным тоном что-то выговаривал группе мужчин и очень молоденьких девушек, постоянно тыча в воздух пальцем.

– Этот, который так и норовит проткнуть пальцем вашего Пикассо, точно на ирландца не похож, – заметила я.

Она проследила за моим взглядом.

– Это Хемингуэй. Но он – гений.

– А что насчет моего мужа? – сразу отреагировала Нора.

– Ну, мне трудно их сравнивать… – начала Гертруда, но я перебила ее.

– Все они гении, – заявила я. – И все сейчас надрались по самые брови.

Джойс выпрямился.

– Это такой американизм? – удивленно спросил он и начал шарить по карманам. – Я сейчас запишу.

– Сделаем это дома, Джим, – остановила его Нора. – Доброй ночи, мисс Стайн. Мой Джим… в общем…

Но Гертруда со смехом прервала ее:

– Все хорошо повеселились. По крайней мере, мистер Джойс, ваша жена осталась трезвой. Вы посмотрите на Зельду.

Она указала на очень хорошенькую темноволосую девушку, пляшущую под какую-то неслышимую музыку в кругу из шестерых мужчин, которые в такт хлопали в ладоши.

– Это чарльстон, – пояснила Мэй.

Гертруда Стайн пренебрежительно фыркнула:

– Не слишком эстетично.

Джойс попытался повторить эти движения на негнущихся ногах.

– Как раз то, что тебе сейчас нужно, – сказала Нора. – Пойдем уже.

– Фитцджеральды здесь только проездом, – пояснила Гертруда. – Он имел успех в Нью-Йорке и возвращается туда. – В голосе ее слышалось разочарование. – Он еще приедет. Все это потерянное поколение собирается в Париже, – сказала она. – Им нужно здесь вдохновение, чувство товарищества и…

– …недорогая жизнь, – вставила я.

Джеймс Джойс шатался, но нам удалось вывести его на улицу. Мы помогли ему сесть в такси. Он откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Сможете завести его домой? – спросила я у Норы.

– О, он проспится в такси, и все будет нормально. У нас гостит моя сестра, которая сейчас дома с Люсией и Джорджо. Она поможет, если что.

– У вас есть дети? – поинтересовалась я.

– Конечно. Они у всех есть, разве нет? – Она засмеялась, а затем вдруг умолкла. – Ой. У вас нет, верно?

Я покачала головой. Мэй тоже.

– Джим говорит, что в Париже некоторые женщины живут вместе как супруги. Молодцы, конечно, дело хозяйское, я бы сказала, но вы, по-моему, не из таких.

– Нет, мы не пара, – подтвердила я.

Джойс открыл глаза. О господи, неужели теперь от него последуют вопросы вроде не единственные ли мы с Мэй одинокие женщины в Париже, у кого нет партнеров того или иного пола?

– Святой Фиакр, – вместо этого нравоучительно заявил он, – был ирландским монахом, и теперь его именем названы все подобные транспортные средства. А сам он – покровитель шоферов.

По-моему, это же рассказывала мне и одна из Алис.

– Очень хорошо, Джим, – откликнулась Нора. – А теперь спи дальше.

Такси тронулось.

Мы с Мэй начали смеяться.

– Ну, не знаю, Нора. Боюсь, что век джаза обходится без меня, – заметила Мэй.

– И без меня, – согласилась я.

* * *

Погода для начала июля стояла жаркая. Придя с Норой Барнакл пообедать в «Л’Импассе», мы увидели, что мадам Коллар по случаю Дня взятия Бастилии 14 июля украсила витрину в цветах национального флага – красным, белым и синим.

– Джим рассказывал мне, что женщины не ходят тут на ланч без сопровождения мужчин, – сказала она мне, пока мы усаживались.

На Норе было темно-синее платье с белым воротничком.

– Возможно, для большинства ресторанов это и так, но только не в «Л’Импассе», – успокоила ее я.

Она заинтересовалась моей работой у мадам Симон. И моими фотографиями.

После ланча мы пешком отправились в Ирландский колледж. Нора никогда там не была и сообщила мне, что Джим хотел бы, чтобы она обследовала местную библиотеку.

– Он враждует с Церковью и не хочет, чтобы его видели в колледже, – объяснила она.

Когда мы пришли туда, там стоял гвалт, все кипело от возбуждения. Священники и студенты высыпали во внутренний двор, все говорили одновременно. Я заметила Мэй Квинливан. Она помахала нам рукой, чтобы мы подошли.