Ирландское сердце - [197]

Мы шли по берегу залива Голуэй. Маура нашла для меня пару резиновых сапог и шаль, которую я накинула поверх своего легкомысленного платья. Я отказалась еще четыре часа сидеть в библиотеке, дожидаясь нашего поезда. Мне хотелось подвигаться, размять ноги. Мы дошли до пляжа.

– Силвер Стрэнд, – сказала о нем Маура.

Она повела меня по тропке, идущей от берега, и через коридор под аркой из вьющихся растений вывела на небольшую полянку, покрытую ковром из маленьких белых цветочков.

– Подснежники, – пояснила она. – Цветы святой Бригитты. Ее день отмечается первого февраля. В древнем ирландском календаре этот праздник называется Имболк, первый день весны.

– Весна? В Чикаго февраль – самый холодный месяц. Улицы белые от снега, а по озеру Мичиган плавают льдины, – сказала я. – А тут я чувствую запах пробуждения природы.

– И примул, – подсказала Маура, показывая на разноцветные цветы.

Я догадалась, что такие должны были расти вокруг коттеджа Пирса.

В центре поляны стояло разрушенное каменное сооружение, миниатюрная башенка высотой в пару футов, открытая сверху.

– Родник святого Энды, – рассказала Маура.

Я подошла и заглянула в воду. Сквозь деревья по краям поляны, склонившиеся над источником, пробивались лучи солнца. Я наклонилась и увидела на поверхности воды отражение своего лица.

– Это очень древнее место, – продолжала Маура. – Посвящено оно святому Энде, монаху и учителю. Но на самом деле родник этот старше христианства. Священное место кельтских религиозных поклонений. Друиды верили, что через родник, озеро или в момент внезапного прозрения можно попасть в потусторонний мир.

Она присела на край колодца и похлопала ладонью по камню рядом с собой. Я села.

– Видите ли, Нора, согласно кельтским верованиям, материальный мир – это лишь часть нашей реальности. Нас окружает мир духов. Могущественных. Бессмертных. В некоторых сказаниях этот мир называется Tír na nÓg, Земля Юных, остров вдали от наших берегов. Но я верю, что этот другой мир на самом деле находится внутри каждого из нас. И мы можем попасть туда благодаря нашему воображению. Вы хоть немного понимаете меня?

Я плотнее запахнула шаль и кивнула.

– Мерзавцы Пайки пусты внутри, Нора, несмотря на то что кажутся непобедимыми. Бабка Пайка умерла, моля о новой дозе наркотика. Отца его застрелил его же арендатор. А у этого капитана Пайка нет ни детей, ни даже кур. Забаррикадировался в своей каменной тюрьме, хорошо зная, что дни его сочтены. Sassenach отобрали нашу землю, но им никогда не овладеть глубинным источником жизни, который подпитывает нас. И это их бесит. Вы сами видели «черно-коричневых». Эта ненависть берет начало в разочаровании, крушении надежд. Почему эти «круглоголовые» не покоряются, не ложатся лицом вниз? И почему ирландцы все время дают отпор, из века в век, что бы с ними ни делали? Почему мы не превращаемся в послушных невольников, как они того хотят? – с напором говорила она.

– Мы все никак не умрем, и это раздражает их, – ответила я. – Так говорила мне моя бабушка Онора.

– Она все очень правильно свела в одну фразу, – кивнула Маура.

– Интересно, приходила ли к этому источнику моя бабушка? – размышляла я.

– Я просто уверена, что она участвовала в местных ритуалах. Обходила этот колодец трижды кругом, каждый раз роняя в воду камешек, – сказала Маура.

– Но отец Кевин тоже описывал мне похожую церемонию, – заметила я. – И проводилась она в Донеголе.

– Это практикуется по всей Ирландии, – подтвердила Маура. – Хотите попробовать?

Я нашла три гладких камешка гальки. На одном из них посередине была зеленая черточка.

– Первый камень, – объяснила Маура, – символизирует прошлое – тревоги, дурные воспоминания, раскаяния. Понятно?

– Понятно, – кивнула я.

– Второй отвечает за настоящее. А третий – это пожелание на будущее. А теперь идите за мной.

Идя за ней, я думала об отце Кевине. В свой первый камешек я вдавила всю свою злость на «черно-коричневых», на британцев и всех тех, кто воюет с женщинами и детьми. К этому добавила еще собственные сожаления и чувство вины, а затем бросила камень в воду. Я слышала, как он упал на дно.

Растирая вторую гальку пальцами, я молилась о защите для Питера Кили и об успехе комитета. Потом отпустила камень в колодец и услышала тихий всплеск.

Последний свой камешек с зеленой прожилкой я заговаривала долго. Я пожелала свободы Ирландии. Хочу, чтобы мы с Питером были вместе. Хочу мира. Я бросила камень в воду, и по поверхности разошлись круги. «Круги и спирали, – любила говорить моя бабушка. – Вся жизнь – это сплошные круги и спирали».

Уже спускались сумерки, когда мы оставили колодец и направились по берегу обратно. Со стороны Голуэя шла женщина. Я заметила красную полоску нижней сорочки под краем длинной синей юбки. На плечах у нее была черная шаль, очень похожая на мою. «Это молодая женщина», – подумала я.

Двигалась она легко, перескакивая с камня на камень. Но, когда мы подошли ближе, я увидела, что волосы ее седые, а лицо порыто морщинами.

Женщина что-то сказала Мауре по-ирландски.

– Она поздоровалась. Пожелала, чтобы Господь благословил вас.

– Спасибо, – сказала я незнакомке.