Иосиф Бродский после России - [40]
Томас Транстрёмер за роялем («Городок, лежащий в полях как надстройка почвы…») Т. 4. С. 150.
Впервые: СС1.
25. XII.1993 («Что нужно для чуда? Кожух овчара…») Т. 4. С. 151.
Впервые: Новый мир. 1994. № 5.
Испанская танцовщица («Умолкает птица…») Т. 4. С. 152–154
Впервые: Звезда. 1993. № 2.
Подражание Горацию («Лети по воле волн, кораблик…») Т. 4. С. 155–156.
Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.
Бродский ориентируется здесь на оду Горация «К Римскому государству» (Ног. Carm. 1.14), где возникает образ государства-корабля.
См. анализ стихотворения в его античном контексте: Казанский Н.Н. Подражание отрицанием («Подражание Горацию» Иосифа Бродского и Ног. Carm. 1.14) /7 Ars Philologiae: Профессору Аскольду Борисовичу Муратову ко дню шестидесятилетия. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 350–369.
Пристань Фегердала («Деревья ночью шумят на берегу пролива…») Т. 4. С. 157.
Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.
Комментарий Бродского: «Мы с женой были летом в Швеции. Снимали домик на островке в архипелаге. Иногда ездили на машине с острова на остров, там мосты есть. И картинка в "Пристани Фагердала" — квинтэссенция того, что там видишь. Маленькая такая бухточка в проливе между островами. Почему я написал "Пристань Фагердала"? Потому что я и Мария это видели вместе, и мне захотелось написать эти восемь строчек)» (ПМ).
Семенов («Не было ни Иванова, ни Сидорова, ни Петрова…») Т. 4. С. 158
Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.
Владимир Уфлянд (род. 1937) — ленинградский-петербургский поэт, художник, драматург. Один из поэтов «филологической школы».
«Я позабыл тебя; но помню штукатурку…»
Впервые (под заголовком «Памяти Н. Н.»): Независимая газета. 1992. 16 сент.; Звезда. 1992. № 9.
Годы / в волну бросаются княжною Стеньки — отсылка к песне «Из-за острова на стрежень» (муз. народная, слова Д. Садовникова. Е. Петрушанская отмечает: «В стихотворении <…> слышны мотивы, парадоксально-логичным образом поэтически сопрягающие историю о жертве Стеньки Разина и сюжет о покинутой Энеем Дидоне, из мифа попавший в "Энеиду" Вергилия» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского. С. 68).
Ritratto di Donna («Не первой свежести — как и цветы в ее…») Т. 4. С. 161–162.
Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.
Храм Мельпомены («Поднимается занавес: на сцене, увы, дуэль…») Т. 4. С. 165.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
«О если бы птицы пели и облака скучали…» Т. 4. С. 166.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
В первой же строке стихотворения задается языковая игра, возникающая за счет переоформления шаблонного словосочетания «кучевые облака» в конструкцию «облака скучали». Эта игра, характерная для позднего Бродского, поддерживается на всем протяжении текста и разрешается в двух его последних строчках.
См. анализ стихотворения в: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 161–174 — в частности, автор связывает этот текст со стихотворением Г. Гейне «О, если б цветы угадали», включенным в вокальный цикл «Любовь поэта» Р. Шумана.
Остров Прочида («Захолустная бухта; каких-нибудь двадцать мачт…») Т. 4. С. 167.
Впервые: ПСН.
«В воздухе — сильный мороз и хвоя…» Т. 4. С. 168.
Впервые: СС1.
Византийское («Поезд из пункта А, льющийся из трубы…») Т. 4. С. 169.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
впадает с гудением в раскинувшееся широко — превращение наречия в существительное поддерживается здесь обыгрыванием известных строчек из народной песни: «Раскинулось море широко / И волны бушуют вдали. / Товарищ, мы едем далёко, / далёко от нашей земли» (См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 74–75).
В разгар холодной войны («Кто там сидит у окна на зеленом стуле…») Т. 4. С. 170.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
И пусть вы трижды Гирей… Гирей — персонаж «Бахчисарайского фонтана» А. С. Пушкина, владелец гарема. Существовали и реальные Гирей — династия крымских ханов. Обыгрывается и созвучие этого сочетания с шаблонным словосочетанием трижды герой Советского Союза.
В следующий век («Постепенно действительность превращается в…») Т. 4. С. 171.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
Из Альберта Эйнштейна («Вчера наступило завтра, в три часа пополудни…») Т. 4. С. 172.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
«Меня упрекали во всем, окромя погоды…» Т. 4. С. 173.
Впервые: Звезда. 1995. № 1.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны / и стану просто одной звездой… Скорее всего отсылка к строкам Я. Гордина:
На смутном небе две звезды,
Как на погоне лейтенанта.
(«На смутном небе две звезды…», 1970).
«Одна звезда» в этом стихотворении Бродского ассоциируется еще с несколькими русскими поэтическими текстами. Во-первых, это стихотворение И. Анненского «Среди миров» (1909): «Среди миров, в мерцании светил / Одной Звезды я повторяю имя…». Во-вторых, строки из «Новогоднего» (1927) М. Цветаевой: Первое письмо тебе с вчерашней, / На которой без тебя изноюсь, / Родины, теперь уже с одной из / Звезд…» (см. комментарий Бродского к этим строкам в эссе «Об одном стихотворении» — СС2, Т. 5. С. 156). И в-третьих, сочетание звезд и погон заставляет вспомнить песню В. Высоцкого «Звезды» (1964).
«Мы жили в городе цвета окаменевшей водки…» Т. 4. С. 174.
Бродский и Ахматова — знаковые имена в истории русской поэзии. В нобелевской лекции Бродский назвал Ахматову одним из «источников света», которому он обязан своей поэтической судьбой. Встречи с Ахматовой и ее стихами связывали Бродского с поэтической традицией Серебряного века. Автор рассматривает в своей книге эпизоды жизни и творчества двух поэтов, показывая глубинную взаимосвязь между двумя поэтическими системами. Жизненные события причудливо преломляются сквозь призму поэтических строк, становясь фактами уже не просто биографии, а литературной биографии — и некоторые особенности ахматовского поэтического языка хорошо слышны в стихах Бродского.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.