Инженеры тела - [5]

Стоит ли пояснять, что если в медицине столь велико количество накопленных и не вскрытых ошибок и предпринимаемые попытки по исправлению ситуации только-только стали появляться, то до спортивных исследований «чистка» дойдет еще не скоро? Ведь инвестиции в медицину значительно больше, чем в спорт. Представляете ли вы хотя бы примерно, сколь громадно количество ложной информации и ненадежных выводов в спортивных науках, смежных с биологией и медициной? Критерии достоверности используются те же, спонсирование исследований меньше, чем в медицине, а значит и несознательная (а часто и сознательная) подгонка результатов под p-value несомненно присутствует в больших количествах ради хоть какого-то спонсирования. Не меньшее количество коммерческих интересов, те же малые выборки, те же халатно организованные исследования и рецензии на них (если даже исследования закупленных государством медикаментов нормально не могли перепроверить 2 года). Еще нобелевский лауреат Ричард Фейнман сетовал на обесценивание научных экспериментов в физике по причине погони за результатом, способным обеспечить спонсорство.

«С чувством боли и горечи подписываем мы этот документ о состоянии советской биологии» – такие слова напечатаны в «Письме трехсот», обращении большой группы советских ученых, с критикой взглядов и попыткой свергнуть представителя псевдонаучного направления в биологии Лысенко Т. Д., двадцать пять лет (двадцать пять!) руководящего институтом генетики АН СССР. Какая уж там воспроизводимость экспериментов. В то же время, Аркадию Бейнусовичу Мигдалу, советскому физику-теоретику, академику АН СССР и современнику Лысенко Т. Д., принадлежали следующие слова: «Даже в физике, химии и астрономии не всегда удается повторить условия эксперимента. Как быть с биологией или психологией, где объекты отличаются друг от друга? Можно ли и там требовать повторяемости и воспроизводимости результатов? Да, можно и нужно – без этого нет науки!». В одно и то же время, в одной и той же стране находилось место как настоящему ученому, так и шарлатану. Сколько продуктов настоящей науки осталось от обоих из них? Страшно представить, что может быть и одинаковое.

Надо понимать, что за десятилетия родились сотни трактатов о том, как тренироваться в том или ином виде спорта. Десяток другой монографий, сотни и более научных работ и патентов может быть опубликовано всего одним ученым за десятилетия плодотворной карьеры. На какие исследования опираются опубликованные труды? Представьте себе типичный абзац: «По результатам исследования N статистически достоверно установлено, что у тренированных мужчин (1взр – КМС) гликоген в мышцах пояса верхних конечностей восстанавливается в среднем за N времени, что позволяет нам сформулировать следующие рекомендации относительно планируемого отдыха между нагрузками на схожие мышечные группы». Сколь дотошно тот или иной ученый изучал постановку и интерпретацию выводов эксперимента, прежде чем использовать это исследование для разработки собственных рекомендаций? Убедился ли, что экспериментальная группа состояла не из «трех мышей», по 33,3% процента на каждую? Искал ли случаи экспериментального подтверждения исследования другими исследователями, или просто удовлетворился тем, что у 5—6 мужчин достаточно сильно разнящегося уровня подготовки восстановительные процессы в единичном случае протекли за примерно схожее время? А сколько всего ученых приходится на один вид спорта? Достаточно ли пристрастен и дотошен к своим же теориям каждый из них? Сколько ложных или частично ошибочных выводов было опубликовано за множество лет? Сколько из них были пролоббированы в качестве программ подготовки сборной страны? Вспомните, как ученые с течением времени пересматривают свои взгляды, изменяют рекомендации – безусловно хорошо, что они сомневаются в своих выводах, но как и старые, новые постулаты часто озвучивают с уверенностью. Вот объявили эксперимент несостоятельным спустя 10 лет – и теория, тренировочный метод, основанный на нем – несостоятельны, либо требуют корректировки! Не поленитесь, поищите в сети хотя бы какие-то монографии любимых ученых, вчитайтесь: какие исследования берутся за основу? Если эксперимент ставил сам автор – насколько велики группы исследуемых? Подробно ли описан эксперимент, что выставляется в качестве аргумента достоверности исследования? Проводились ли проверки воспроизводимости эксперимента, или «p <0,05» на полтора десятка испытуемых, по мнению автора, достаточно? Это еще поверхностный взгляд, без серьезного углубления в методику проведения научного эксперимента.

Если воспринять картину всерьез и строже отнестись к любому исследованию, предлагаемому как аргумент в пользу того или иного тренировочного метода, можно понять, что сегодня попросту невозможно быть уверенным в надежности этого научного обоснования. Вполне можно предположить, что большинство реально эффективных на практике учебников по теории и методике ФКиС – ни что иное, как совокупность классических знаний по общей физиологии (подтвержденная столетиями практики медицины и спорта), а так же выявленных закономерностей на основе многолетних наблюдений за тысячами спортсменов. Эмпирика до сих пор занимает львиную долю в спортивной методологии – как бы не убеждали в обратном. Любые попытки взаимодействовать с организмом человека глубже, чем на уровне функционирования отдельной системы – будь то эндокринная, сердечнососудистая или иная – пока что чреваты ненадежной опорой в виде множественных ложных исследований, много лет воспринимаемых, как надежных. Любой тренировочный процесс, опирающийся на глубокую научную обоснованность, может запросто оказаться пустышкой, и долго с комфортом жить, в то время как авторы гипотез будут интерпретировать успехи исследований в своих интересах, подгонять результаты под статистическую достоверность – привет, господин Фишер! – и плодить новые научно-обоснованные ответвления.