Инжектором втиснутые сны - [110]

— Мел Гибсон. Выбор очевиден. Кто будет играть Шарлен?

Он скроил такую физиономию, словно о ком бы я ни мечтал — подошло бы идеально:

— Дебра Уингер? А как насчет Мерил Стрип?

— Не-а.

— Если ей волосы перекрасить? И взбить как надо?

— Не-а. А Денниса — кто?

— Дэвид Боуи?

— Английский-то серфер? Ну да, как же.

— Скотт, это все можно будет проработать позже. Сейчас главное — это запустить процесс.

Он поднялся, словно счел, что встреча удалась, и теперь ему оставалось сказать несколько финальных слов — и можно уходить.

— Все, что мне нужно — это твое согласие, и я тут же звоню окружному прокурору. А ты явишься во всем блеске перед камерами. Выход под залог поначалу будет проблематичен, это безусловно, но…

— Нил, можно я тебя кое о чем спрошу?

— Конечно, Скотт, о чем угодно.

— Где ты был в ту ночь, когда исчезла Черил Рэмптон?

Он уставился мне в глаза самым что ни на есть честным и обиженным взглядом:

— Ты же знаешь, где я был.

— Ты ходил в кино с Вики Стивенс. На «Голдфингера»…[468]

— И ты отлично это знаешь. Так к чему спрашивать меня об этом сейчас?

— А, да только потому, что спустя неделю после того, как это случилось, я узнал, что в тот вечер Вики Стивенс мучилась меструальными спазмами и отменила свидание.

Выглядел он хреново:

— Бред.

— Я слышал, как она разговаривала об этом с подружкой в школе. Думаю, мы оба понимаем, почему я никогда не заговаривал с тобой об этом, верно? И еще думаю, мы оба знаем, почему ты решил насчет этого врать.

Он весь дрожал. Облизнул пересохшие губы:

— Скотт, клянусь, я только смотрел…

— Пошел на хер, мразь, пока я тебя не убил, — спокойно сказал я.

Избегая моего взгляда, он выскочил за дверь.

После его ухода я бесцельно бродил по дому, то смеясь, то в бешенстве пиная мебель. Обматерил бутылку виски «Катти Сарк» — думал успокоиться немного, но это не помогло — я только еще больше разозлился, а паранойя усилилась. Ведь он мог быть прав насчет Шар. Может, она с самого начала планировала избавиться от меня, как только ей удастся отделаться от Денниса. Что-то она говорила такое ночью в постели, насчет того, что ей нужно время, чтобы прийти в себя? Это она заранее подготавливала почву? А в ту ночь со стрельбой — знала ли она, что Деннис возвращается? Насколько я понимал, он вообще не уезжал, он все время был дома, и когда она мне звонила — тоже. Да нет, не было в этом никакого смысла. Или был? Блядь, я ничего не понимал и не имел особого желания сидеть и дожидаться, пока пойму. На хер его, ее, и все остальное — на хер.

Я разыскал ранец, вытряс из него бойскаутские сувениры и набил кое-чем из старой одежды, которую обнаружил в шкафу. Рубашки и свитера шестидесятых годов, «левисы» со срезанными шлевками — твою мать, да избавлюсь я когда-нибудь от прошлого или нет? Но выбор был невелик: или это, или старый ковбойский прикид моей мамы, а настроение у меня было — совсем не для Дэйл Эванс.

Я выглянул в окно. Опускался туман, снова надвигался ливень. Если я хотел выбраться с острова, терять время было нельзя. Я представил себе Нила, который сейчас, наверное, уже звонил в ФБР: «Он вооружен и психует. Я бы посоветовал стрелять на поражение».

Рассудив, что Нил полетит следующим вертолетом, я позвонил в «Небесный аэропорт»,[469] взлетно-посадочная полоса которого была прорезана внутри холма. Мой план был таков: добраться до материка, раздобыть машину и отправиться к границе. Да, ответили мне, рейс на Лонг-Бич отправляется через тридцать минут. Я пулей вылетел за дверь.

Вот это был марш-бросок! Я прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как самолет отрывается от земли. Блин.

— Когда следующий рейс? — спросил я парня за стойкой регистрации.

— На сегодня все, приятель. Если спешишь, попробуй успеть попасть на вертолет.

С ним разговаривал старик с бородой как у Стерлинга Хейдена. Он остановил меня:

— А куда тебе надо-то, сынок?

— На материк. — Я вспомнил его. В ту ночь, когда мы с Шарлен прибыли на остров, он летел тем же вертолетом, был пьян и все время что-то бормотал себе под нос. Сейчас он тоже особо трезвым не выглядел.

— Плохо, не пойдет. Вот сказал бы ты «в Мексику», тогда я б мог тебя выручить.

Он пошел разогревать свою «чессну», а я, повинуясь интуиции, позвонил напоследок с местного платного телефона Луизе.

— Алло, — ответила она.

— Господи, это ты!

— Нет, извините, Господь вышел сигарет купить. Это Дева Мария. Хотите оставить сообщение?

— Я уже не знаю сколько недель пытаюсь тебе дозвониться.

— Я была в Берлине. Записывала новый альбом с песнями «Большой Мамы» Торнтон.

— Слушай… — я даже не знал, что хочу сказать ей теперь. Все так изменилось. — Шарлен получила неприкосновенность…

— Знаю. Да, кстати, милый, а ты откуда звонишь? Ты в Мексике?

— Нет. Еще нет.

— Вот те на. Боюсь, тогда мне лучше закончить разговор.

Боже, ее телефон прослушивался?

— Луиза, подожди! Мне нужно знать, что происходит. Ты говорила с Шар?

— Деточка, мне правда…

— Луиза, давай встретимся. — Я бросил взгляд на «чессну». — Я перезвоню тебе и скажу, где, — и повесил трубку.

Старого хрена звали мистер Рэчет. Думаю, даже жена называла его именно так. Я выдал ему историю о ребенке, для которого нужны были деньги, чтобы его не отключали от искусственной почки, и он согласился сделать остановку на материке.