Интонация. Александр Сокуров - [52]

В итоге вы довольны тем, что получилось в «Борисе»?

Да, очень. Это был шикарный спектакль, а декорации вышли просто фантастические. А вот он был недоволен общим результатом. Я даже не знаю, доволен он был моей работой или нет. Мне трудно судить. Но в моей жизни это был важный период, когда он со мной работал.

У вас была еще одна совместная работа — «Орестея». Спор вокруг ее главного символа вы описали в своем романе «Сфумато». Насколько точно это изложено в книге?

Достаточно точно. Он мне сказал: «Придумай символ „Орестеи“». Я ему ответил: «Я бы залил все кровью, это была бы условная декорация, но, Саш, ты же не любишь этого. Ты же любишь, чтобы было и то, и это, и пятое, и десятое. Если хочешь сделать одну какую-то конструкцию, ради бога, я придумаю, как это сделать». Но он все время метался между одной статичной конструкцией (он в кино часто этим пользуется) и реальными вещами.

В итоге вы остановились на зале с гигантскими колоннами. Это у вас основная декорация?

Да. Но там в итоге получился макет, который не был похож на то, что я делал… На Сокурова довольно сильно влиял Паша Каплевич, который считал меня не очень театральным художником. Сокуров к нему прислушивался, потому что Паша вселял в него уверенность. Саша — застенчивый человек, а Паша как бы вводил его в мир театральности.

Застенчивый в театре или вообще?

Застенчивый вообще, а в театре особенно, потому что театр — это не его формат и он себя чувствовал там менее уверенно, чем в кино. И вот под влиянием Каплевича он заказал макет «Орестеи» не мне, а какому-то человеку из театра, которого Паша считал большим мастером. И тот сделал совершенно топорный макет. Потом все-таки есть огромная разница между мягкими декорациями и жесткими. В «Орестее» пришлось делать жесткие декорации, потому что там колонны, но как бы хорошо ты жесткие декорации ни делал, в них нету воздуха, нет чего-то живописного… Мягкие декорации «вибрируют», они театру больше подходят.

При работе над «Орестеей» он давал вам какие-то визуальные или стилевые ориентиры?

Он часто просил меня посмотреть швейцарского художника Эшера, который, на его взгляд, был выдающимся концептуалистом. На мой взгляд, работы Эшера — это неплохо, но ничего такого выдающегося там не было.

Эшер — это довольно далеко от того, что он делает в кино. А как вам кажется, его визуальный стиль в кино из кого вырастает? Насколько это опирается на живописную традицию, может быть, на конкретные стили, или же Сокуров делает что-то абсолютно самобытное в визуальном плане?

Что такое хорошая живопись? Хорошими или даже гениальными живописцами были ученые художники, которые субстанцию краски, выдавленную из тюбика, переводили в другую субстанцию — материю (шелк, кожу), небо или еще что-то. А посредственные художники выдавливают краску, кладут ее на холст, но она краской и остается — то есть ты видишь, что это краска. Поэтому когда мы говорим о гениальности Кандинского, я всегда улыбаюсь и не понимаю, в чем она заключается — в кругах из красок? Миро, Врубель, Гончарова… Весь этот миф по поводу русского авангарда — это для домохозяек, не для художников. То, чем они занимались, — это просто «другой вид спорта». Но когда Саша снимает фильмы, то, конечно, он работает в системе настоящей живописи — Тёрнера, Фра Анджелико… То есть в нем есть абсолютное присутствие классицизма. Иногда черно-белого, пригашенного, но там никогда ничего не перекрашено, всегда все сдержанно. Это хорошая благородная живопись.

Сокуров часто говорит, что кинематограф как искусство стоит неизмеримо ниже, чем классические искусства — живопись, музыка, литература. Мол, кино — это такой наглый подросток, который пока еще не выработал собственного языка, ответственности, но пытается очень громко заявить о себе. Вы как художник, работающий именно в сфере классического искусства, согласны с таким определением?

Нет, я не согласен, потому что он как раз из тех режиссеров, которые придерживаются этого классического мастерства, изысканности, хорошего вкуса. Все, что он делает, базируется на живописи.

У него довольно часто бывает образ, когда что-то проступает из тумана, — например в «Молохе» замок Гитлера на горе… Как вам кажется, здесь можно провести параллель с тем, что вы делаете в живописи?

Абсолютно. Мне это очень близко.

А вам было бы интересно поработать в кино как режиссеру? Ведь вы пробовали себя как драматург, поэт, писатель, музыкант, архитектор, дизайнер интерьеров. Не хотели бы попробовать себя в кино?

Ну, конечно, хотел бы, но мне никто не предлагает. Есть вещи, которые ты хотел бы сделать, но надо, чтобы тебя пригласили. Ты не можешь захотеть и сам стать режиссером.

Как бы вы охарактеризовали Сокурова как человека?

Таких людей в простонародье называют «не от мира сего». Это человек, который с трудом адаптируется к тому, что происходит. Я еще удивляюсь, как он продолжает делать то, что он делает.

А как вам кажется, то, что Сокуров делает в искусстве, как-то влияет на ход культурного процесса? Насколько это воздействует на коллег? Получается ли какая-то школа? Или Сокуров — это «вещь в себе»?