Интимные места Фортуны - [77]

Начавшийся мелкий дождик постепенно усиливался, наполняя тишину треньканьем капель. Подвал был уютным и хорошо обставленным, видимо, здесь находили убежище люди поважнее и позначительнее его теперешних обитателей. Единственным недостатком был вход, обращенный прямо на немецкие позиции, и, возможно, именно это неудобство заставило прежних владельцев распрощаться с ним. Но за время своего пребывания здесь они успели смастерить три кровати, закрепив деревянные рамы в двух футах от пола и натянув на них сетку для огораживания полей от кроликов, теперь выполнявшую функцию пружинных матрасов. Вход был завешен куском истертого вильсоновского брезента, и Берн, вспомнив, что видел в конюшне кусок толстой мешковины, предложил принести его и закрепить снаружи.

Они все вместе пошли в свое первое убежище. От конюшни почти ничего не осталось, кроме каркаса, редких досок кровельной обрешетки и нескольких чудом уцелевших на ней черепиц, которые не могли защитить от падавшего дождя. Они выдернули из балок и бревен несколько гвоздей, и Шэм с Мартлоу принялись крепить мешковину к дверному проему. Берн отошел в сторону и обнаружил в помещении подвала отдельную туалетную кабинку. Вернувшись с поста регулировщиков, он оставался молчаливым и задумчивым, так и не рассказав приятелям об убитом на склоне холма. Говорить вообще не хотелось.

— Берн стал таким разговорчивым, — кивнув в его сторону, сообщил Шэм, обращаясь к Мартлоу.

— А ведь не был таким болтуном, когда собирался на этот сраный пост, — поддержал Мартлоу.

— Был, был, — усмехнулся в ответ Шэм. — Потому и пошел туда.

— Если на то пошло, все мы тут болтуны, — примирительно проворчал Мартлоу.

В замечании Шэма все же была доля правды. Вскоре Берн подошел к ним и, проверив крепление занавески, зажег огарок свечи. Мартлоу послали наружу поглядеть, не видно ли оттуда света.

— Скоро нужно будет забирать донесение с передовой, — сказал Шэму Берн. — Думаю, я прекрасно смотаюсь туда один. Хочу попытаться раздобыть пару свечек у каптерщика.

— А я тогда потащу в Бригаду ночное донесение, — ответил Шэм.

Вернулся Мартлоу. Снаружи света не было видно, если занавеси опущены, и, разумеется, свет виден, если они откинуты. Занавеси располагались слишком близко друг к другу, так что вряд ли входящий будет поднимать и опускать их одну после другой. Берн сказал, что придется прикрывать или вовсе гасить свечу, когда кто-нибудь входит или выходит. Поскольку огарок был у них единственным, они загасили его и продолжали разговор уже в темноте. Фрицы подкинули еще три снаряда через равные интервалы времени. Во время обстрела наши пушки молчали, однако теперь, после значительной паузы, ответили тремя мортирными залпами и после небольшого перерыва, для придания большей выразительности своему ответу, добавили еще одну мину, наудачу. Берн взглянул на часы, было начало седьмого.

— Вот это они дали! — восхитился он.

Спустя несколько минут они услышали наверху голоса двух человек, и Мартлоу, поднявшись до половины лестницы, окликнул их. Вошли двое посыльных из Бригады, и, после того как занавесь была опущена, Берн зажег свечку.

— Я уж подумал, вы сдристнули отсюда, когда увидел этот разъебанный сарай, — сказал один из посыльных.

— Я оставил на двери надпись, — не подумав, ответил Берн.

— А мог я ее прочесть? — возразил тот. — Темно, как в жопе. Вот так всегда. Ладно, дернем по паре затяжек, перед тем как топать назад. А вы, ребята, умеете устраиваться с удобствами.

— Первая заповедь хорошего солдата, — пояснил Берн.

Они поговорили об артобстреле. Теперь, когда все закончилось, никто не собирался придавать ему особой значимости.

— В Курсель прилетело всего несколько снарядов, — сказал посыльный. — Мы знали, что все достанется Колинкампсу и складам.

— Ну, я пошел, — сказал Берн. — Не светитесь тут.

— Хуйню не начинай, — засмеялся Шэм.

— Хуйню! Да этот парень правильно зашарил! — возразил посыльный. — Ты ж не хочешь найти тут приключений на свою жопу? Кажись, немчура уже разнюхала, что тут что-то есть.

Берн тоже так думал, но не стал развивать эту тему.

— Один пойдешь? — спросили они.

— Да мы тут почти всегда ходим поодиночке, — ответил Берн. — Ну, пока!

Мартлоу прикрыл свет жестянкой, и Берн отправился в ночь. Темно было, хоть глаз коли, да к тому же лило изрядно, дождь был сильный и холодный. Ему следовало держаться дороги до самого склада, срезать не имело смысла, мокрое полотно дороги было, по крайней мере, хорошо видно, тут поблескивало множество мелких лужиц. Регулировщика не было. Какой-то безотчетный импульс заставил Берна избегать стороны дороги, где он обнаружил убитого, но, взглянув в сторону, куда они оттащили тело, он убедился, что его уже убрали. На складе никого не было, а через пару часов тут наверняка будет не протолкнуться от людей и транспорта. У него был своего рода талант уверенно двигаться в темноте, он был не против дождя, и ему очень нравилась тишина. Сегодня осветительных снарядов было гораздо меньше, а дождь делал их дрожащие ореолы сказочно прекрасными и таинственными.

Он передал донесение, а затем поговорил с капралом Хэмли и штаб-сержантом Корбетом об артобстреле.