Интервью под прицелом - [4]

Рассказчик вздрогнул от неожиданности, поперхнулся виски, начал откашливаться, а вся компания развернулась и уставилась на незаметно подошедшего Германа.

Он подкрался тихо и незаметно — с кошачьей грацией. Кожаные сандалии на босых ногах, короткие шорты, но поверх них шикарный светлый пиджак и строгий песочного цвета галстук:

— Ну что! Готов наш бычара?

— О, Гера! Где пропадал? А бычок уже цветет и пахнет, ожидая нашей компании и пару кувшинов риохи.

— Тьфу-ты, кислятину такую пить! — сморщилась черноволосая девица, принимавшая участие в сегодняшнем «морском родео». И капризно протянула. — Хочу-у— амонтильядо.

— Да хоть бочку! — довольно кивнул Герман. — Надо новую сделку обмыть.

— Что за сделка? На «городок в табакерке» покупателя нашел?

«Городком в табакерке» компания называла небольшое поселение — десяток шале и дюплексов — неподалеку от Коста-дель-Соль в горах, владельцами которых они являлись по доверенности и все искали выгодных арендаторов или покупателей.

— С этой ерундой сами возитесь, у меня другие интересы! — ухмыльнулся Герман и четким жестом указал в сторону моря.

Словно повинуясь этому жесту, на посадку в бухту заходил небольшой спортивный самолет, эффектно освещаемый лучами заходящего солнца.

— Ого-го! — закричала компания. — Ну ты даешь!

Девушки выскочили из-за стола и, восторженно вереща, бросились разглядывать-ощупывать новенькое приобретение Германа, а заодно кокетничать и зубоскалить с летчиком из рода местных мачо.

Анастасия поднялась сегодня рано. Снились ей вещи неприятные. Отряхиваясь от липкой паутины сна, прошла в ванную комнату, где долго плескала холодной водой себе в лицо, бормотала, рассказывая утекающей воде о своих кошмарах. Это ее бабушка так приучила — рассказать бегущей воде плохой сон, чтобы он ушел, утек с водой, не сбылся бы и забылся навсегда…

Правда, бабушка рассказывала свои сны стремительной ледяной речке Теберда, на берегах которой прожила почти всю жизнь — с тридцать восьмого, когда ее, потомка боковой ветви древнего княжеского рода, коммунисты сослали из «города Ленина» на Кавказ сразу после окончания университета — без права возвращения в Ленинград или Москву.

Баба Дуся была всю жизнь им благодарна. За то, что дали выучиться, несмотря на происхождение, по какому-то недосмотру, видимо. За то, что не арестовали, как почти всех родственников. За то, что выслали на юг, а не в Архангельскую область, к примеру.

Биолог по образованию, она прижилась в этом краю, сдружилась с карачаевцами, стала одним из организаторов заповедника задолго до того времени, когда были построены многочисленные корпуса первого туберкулезного санатория.

А потом, когда появились гостиницы, турбазы, туристы понаехали, бабуля, сторонясь шумной толпы, поселилась в небольшом домике прямо на территории заповедника, став его хранителем и смотрителем.

И уже никуда не захотела уезжать. Ее мужа, командира одной из частей, с которым она познакомилась еще в войну, перевели в Москву в середине пятидесятых. Он обещал, что добьется пересмотра ее дела. Но она просила его не рисковать карьерой, а обеспечить в столице достойное будущее их дочери, которая потом стала Настиной мамой. Так и прожили они с мужем остаток дней порознь.

Бабушка всегда мечтала посмотреть на город своей юности, но так в Ленинград и не выбралась. Не сложилось.

Зато Настя приезжала к ней на каникулы каждое лето вплоть до бабушкиной смерти. Они вместе поднимались альпийскими лугами заповедной тропой к метеорологической станции почти на двухкилометровую высоту. И бабушка по пути показывала ей травки и цветы, рассказывая, как они применяются при лечении разных болезней.

Наверное, еще тогда, в детстве, Настя выбрала свою жизненную стезю. И, окончив школу, отправилась учиться в Ленинградскую химико-фармацевтическую академию. Хотелось заодно и посмотреть на «бабушкин город». Но после выпуска девушка сразу же вернулась в родную Москву. Северная столица ей не понравилась. Слишком холодной, чопорной, медлительной показалась. В Москве радостней жить. Да и возможностей больше…

И пусть теперь, спустя много лет, перед ней был не горный ручеек, а обыкновенный водопроводный кран в современной квартире, Анастасия верила, что вода унесет все дурное.

Но ощущение липкой паутины не исчезало, Анастасия заткнула сливное отверстие ванны пробкой, насыпала на дно ароматической соли и на полную мощность вывернула оба крана. Пока вода набиралась, женщина прошла на кухню: тонкий свист кофемолки, щелчок чайника, аромат свежемолотого кофе — успокаивающие привычные мелочи, подтверждающие реальность весеннего утра.

Тостер выплюнул из своих недр подсушенные теплые и румяные хлебцы. Кофе поднялся в джезве пышной шапкой. Розового мрамора ванна уже наполнилось ароматной горячей водой.

Собрав завтрак на небольшой поднос, Анастасия отправилась в ванную. Джакузи она включать не стала, хотелось побыть в тишине.

Но кофе не взбодрил ее, а горячая ванна с природной морской солью из Нанта (ей привозили настоящую соль с французского побережья, московскими расфасовками она брезговала — по объяснимым причинам), наоборот, Анастасию разморила, и она задремала. Ей приснился прежний кошмар.