Интерперсональная теория в психиатрии - [81]

Естественно, что в момент зарождения этого процесса говорить о какой-то общепринятой обоснованной формулировке было бы просто немыслимо.

[Таким образом, младенец] научается отслеживать динамику градиента тревоги. Простые действия, направленные на снятие напряжения определенных потребностей, должны принять более сложную форму, для того чтобы младенец мог избежать усиления тревоги. Уже в первые месяцы младенчества ребенок обладает полностью сформированной способностью к сублимации, что выражается в неосознаваемом принятии паттерна активности, обеспечивающей частичное, в чем-то неполное, удовлетворение потребности, что тем не менее позволяет избежать тревоги, которая препятствует активности, направленной на самое легкое и полное удовлетворение... Вне зависимости от того, идет ли речь о втором или пятьдесят втором годе жизни, сублимацию не следует рассматривать как сознательный феномен, способный передаваться от одного человека другому. Это, скорее, паратаксическое проявление референтных процессов, смысл которого сводится к избежанию или минимизации тревоги...»

Данный аспект развития, являющийся паттерном сублимации, становится важным элементом процесса научения, цель которого заключается в превращении в человека, т. е. усвоения поведенческих проявлений, принятых в данном обществе.

Другие процессы научения

Следующим важным процессом, который нам следует рассмотреть, является научение методом проб и успехов. Например, для того чтобы удовлетворить зональную потребность в сосании, младенец должен научиться правильно располагать палец во рту. Ради этого он совершает пробные движения конечностями, подкрепляя их зрительными и в большой степени кинестетическими ощущениями. Происходит целый ряд промахов и попаданий, последние из которых означают, что палец успешно оказался во рту; эти успешные попытки, запечатлеваясь, формируют «привычки» - хотя у термина «привычка» есть немало неудачных коннотаций. Другими словами, попытки, закончившиеся успехом, представляют собой паттерны ощущений и действий эффекторных импульсов.

Таким образом, даже если бесчисленные попытки ребенка манипулировать, скажем, рукой оканчиваются неудачей, что для периода младенчестна не так уж и удивительно, некоторые из них все же достигают цели. Детальное исследование показывает, что младенец обладает значительной способностью к закреплению успеха. Другими словами, эффективные действия, даже если они выполнены случайно, быстро входят в репертуар проявлений активности человека, что характерно даже для периода взрослости. Вот почему научение методом проб и успехов уступает по значимости только научению под действием тревоги.

Начиная с периода позднего младенчества большое значение приобретает научение методом поощрений и наказаний, оставаясь на протяжении всей жизни одним из важнейших процессов научения. Вероятно, он имеет место и на более ранних этапах, но доказательство его наличия сопряжено с определенными трудностями, поскольку в этом случае исследователю приходится опираться исключительно на эмпатические факторы.

Первым поощрением, которое способствует процессу научения у маленького ребенка, вероятно, является ласка - действия приносящие младенцу удовольствие. Они обобщаются в единый паттерн, включающий весь спектр возможных вариантов отношения к младенцу - от относительного безразличия до более или менее активного интереса к нему, а также одобрения любых его действий. Потребность во «внешней реакции» начинает проявляться достаточно рано.

Наказания, как правило, связаны с причинением боли, отказом в контакте или внимании и, конечно, со стимуляцией возникновения тревоги, что является особым видом наказания. Я не вижу причин считать наказание нежелательным воспитательным приемом, за исключением того, что с ним сопряжено усиление тревоги. Боль в человеческой жизни выполняет очень важную функцию, а одиночество и предвосхищение вынужденной изоляции - «боязнь остракизма» в совокупности оказывают существенное влияние с начала третьей стадии развития.

Следующим очень важным процессом научения является научение методом проб и ошибок других людей, иными словами - на чужом примере. Я уже упоминал о нем, когда мы говорили о мимических реакциях; улыбка, как я говорил, возникает достаточно рано, в то время как целый ряд других результатов научения можно наблюдать только в позднем младенчестве - как правило, к возрасту восемнадцати месяцев, хотя в некоторых случаях уже в двенадцать. В этом процессе в отличие от научения, связанного с манипуляциями, роль ошибки чрезвычайно велика. Успех же сам по себе слишком хорош, чтобы иметь большое значение. С его достижением проблема перестает существовать. Успех в манипулировании, с другой стороны, сразу же закрепляется в качестве паттерна поведения. Но ошибка - это особый вид научения, специфически человеческого научения, который нужно ясно себе представлять. Мы рассматриваем ее как часть содержания сознания тех людей, уровень зрелости которых позволяет им четко передавать свои переживания.

[Вероятно, усвоение мимики лица - это не единственный пример, иллюстрирующий данный вид научения, но,] вне всякого сомнения, именно он является ведущим средством формирования языка. Фонемы, составляющие любую языковую систему, определяются именно потребностями культуры. Ребенок учится вычленять из бесконечного множества произносимых им звуков те участки звукового континуума, которые окружающие значимые для него люди используют в своей речи. Наравне с этим он также улавливает паттерны мелодики их голоса, часто точно воспроизводя интонации, мелодику, последовательность их речи, не будучи еще в силах «использовать» какое-то слово.