Интерперсональная теория в психиатрии - [20]

Из всех действий и операций, в которых психиатр играет непосредственно роль психиатра, непреходящее научное значение имеют те, осуществление которых сопровождается концептуальной схематизацией или наукообразным формулированием, подлежащими дальнейшему распространению. Здесь речь уже идет о сравнительно ясных и определенных действиях и операциях - практически лишенных двусмысленности и многозначности.

С возникновением операционализма, по крайней мере в сфере физики, вполне естественно появился интерес к возможности использования операционального подхода применительно к области психологии. Чрезвычайно интересные материалы симпозиума, посвященного роли операционализма в психологии, были представлены в выпуске журнала Psychological Review за сентябрь 1945 года.» На этом симпозиуме некоторый вклад в решение проблемы внес выдающийся философ и физик П. В. Бриджман (P. W. Bridgman). «Термин, - говорил Бриджман, - можно считать определенным только тогда, когда установлены условия, при которых я имею право оперировать этим термином, и когда на основании использования этого термина моим коллегой я могу сделать вывод о том, что эти условия действительно имеют место быть». Меня несколько позабавило это необычайно меткое замечание. Видите ли, я собираюсь давать определения терминам, но, принимая во внимание точку зрения Бриджмана, мне это вряд ли удастся. Все, что я могу вам предложить, это разъяснение смысла, который я вкладываю в каждый из терминов, но многолетний опыт гласит, что ваше представление об употреблении этого термина может существенно отличаться от моего. Все это лишь наглядно демонстрирует, насколько еще далека психиатрия от подлинно научного подхода. В подавляющем большинстве повествований, которые мне как психиатру доводилось слышать, говорящий не объяснял используемые им слова, хотя я создавал для него условия, позволявшие использовать слова в том смысле, какой в них вкладываю я. Поэтому, когда я употребляю то или иное необычное слово, использование которого требует соответствия целому ряду условий, я надеюсь, что вы, по крайней мере, выслушаете меня и оцените, можете ли вы изменить свое понимание этого термина, приблизив его к моему, с тем чтобы постепенно научиться совершенно точно воспринимать мои идеи. Если же вы не уделите достаточного внимания свойственной мне манере использовать специальную терминологию, с которой я обращаюсь весьма бережно и которую использую в особом смысле, избегая таким образом применения целого словаря значений, мы с вами вскоре окажемся пассажирами «разных лодок, плывущих к разным берегам».

С вашего позволения, я вернусь к высказыванию Бриджмана: «Термины, используемые в научном контексте, должны являться поводом для проявления научных инициатив. Одной из важнейших инициатив такого рода можно считать возможность проверить и верифицировать корректность каждого утверждения. В зависимости от конкретно поставленной цели могут изменяться операции, направленные на оценку точности определения [и при помощи которых делается вывод о том, что необходимые условия выполняются». Другими словами, очень важно, чтобы возможностью проверки используемых формулировок по критерию валидности располагал не только тот, кто ими оперирует, что, впрочем, само собой разумеется, но и тот, кому они адресованы. Психиатрия, будучи научной дисциплиной, должна состоять из множества постулатов, корректность которых могла бы быть проверена. Но даже тогда она будет еще очень далека от идеала. Многие утверждения, выдвинутые в рамках этой концепции, оставляют желать лучшего, если рассматривать их исходя из точки зрения, сформулированной Бриджманом. Тем не менее, если определения не просто вызывают возражения, неверное понимание и т. д., но и необходимость исследования реального основания, на котором они строятся, то в ходе такого исследования может обнаружится, что, хотя большинство из них не отвечает критериям, заявленным Бриджманом, осуществление простейших операций вплотную приблизит их к описанному им эталону. Другими словами, эти формулировки еще нельзя назвать приемлемыми; но в то же время их нельзя считать и безнадежными; наиболее трудноразрешимая проблема заключается в формулировании определений, в точности соответствующих научным реалиям этой столь специфической сферы. Так произошло практически со всеми формулировками, описывающими, например, скрытые процессы; та же история повторилась с некоторыми тезисами, касающимися самых ранних стадий развития личности. В каждом из этих случаев у вас была возможность заняться оценкой предполагаемой корректности сделанного в утверждении вывода.

История исследований этой области включает два основных течения, на которые я хотел бы сейчас обратить ваше внимание, пытаясь представить в равной степени реалистичное и ясное обоснование своего решения обратиться к интерперсональному подходу. Нет необходимости говорить о том, что начало всем этим аспектам психиатрии положил в своих исследованиях не кто иной, как Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud).

Первым из этих течений можно считать психобиологию Адольфа Мейера (Adolf Meyer). И фрейдовские разработки, и формулы Мейера уделяли самое пристальное внимание отдельному человеку, принимая его за основную единицу исследования. Некоторые из вас, вероятно, знакомы с концептуальной основой психиатрии, предложенной Адольфом Мейером, для описания которой он ввел термин психобилогия. Направив научную мысль в это русло, Мейер, как мне кажется, внес большой вклад в познание сути человеческого бытия. До появления теории Мейера основными областями наукознания - уровень достижений которых значительно превышал возможности современной биологии - являлись психология и социология; причем психология считалась наукой о психике, но под этим недвусмысленно подразумевалось, что в основе психики лежат соответствующие физиологические субстраты. Таким образом, психология была исключительно научной дисциплиной, исследовавшей явления и процессы, которые в свою очередь основывалось на чем-то еще.