Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [7]

The scent of hay and vanilla and ammonia rose in the dim light of the cool cow-house; and old Jolyon said:	В полумраке прохладного коровника пахло сеном, ванилью, аммиаком; и старый Джолион сказал:

"You must come up and have some dinner with me.	- Пойдёмте в дом, пообедаете со мной.
I'll send you home in the carriage."	Обратно я вас отправлю в коляске.
He perceived a struggle going on within her; natural, no doubt, with her memories.	Он видел, что в ней происходит борьба; вполне понятно, с такими воспоминаниями!..
But he wanted her company; a pretty face, a charming figure, beauty!	Но он хотел её общества - хорошенькое лицо, прелестная фигура, красота!
He had been alone all the afternoon.	Он весь день был один.
Perhaps his eyes were wistful, for she answered:	Возможно, что его глаза были печальны, потому что она ответила:
"Thank you, Uncle Jolyon.	- Спасибо, дядя Джолион.
I should like to."	С удовольствием.
He rubbed his hands, and said:	Он потёр руки и сказал:
"Capital!	- Вот и отлично.
Let's go up, then!"	Тогда идёмте!
And, preceded by the dog Balthasar, they ascended through the field.	И следом за псом Балтазаром они стали подниматься по лугу.
The sun was almost level in their faces now, and he could see, not only those silver threads, but little lines, just deep enough to stamp her beauty with a coin-like fineness - the special look of life unshared with others.	Солнце светило им теперь почти прямо в лицо, и он видел не только серебряные нити, но и морщинки, достаточно глубокие, чтобы придать её красоте утончённость (лицо на монете!) -отпечаток жизни, не разделённой с другими.
"I'll take her in by the terrace," he thought:	"Проведу её через террасу, - подумал он.
"I won't make a common visitor of her."	- Она не просто гостья".
"What do you do all day?" he said.	- Что вы делаете целыми днями? - спросил он.
"Teach music; I have another interest, too."	- Даю уроки музыки, и ещё у меня есть занятие.
"Work!" said old Jolyon, picking up the doll from off the swing, and smoothing its black petticoat. "Nothing like it, is there?	- Работа - что может быть лучше, правда? - сказал старый Джолион, подбирая с качелей куклу и расправляя её чёрную юбку.
I don't do any now.	- Я-то уж не работаю.
I'm getting on.	Я старею.
What interest is that?"	А какое это занятие?
"Trying to help women who've come to grief."	- Стараюсь помочь женщинам, которые попали в беду.
Old Jolyon did not quite understand.	Старый Джолион не совсем понял.
"To grief?" he repeated; then realised with a shock that she meant exactly what he would have meant himself if he had used that expression.	- В беду? - повторил он; потом с испугом сообразил, что она подразумевает именно то, что подразумевал бы он сам, если бы употребил это выражение.
Assisting the Magdalenes of London!	Помогает лондонским Магдалинам!
What a weird and terrifying interest!	Какое непривлекательное, страшное занятие!

And, curiosity overcoming his natural shrinking, he asked: "Why?	Любопытство пересилило его врождённую стыдливость, и он спросил: - Как?
What do you do for them?"	Что же вы для них делаете?
"Not much.	- Не много.
I've no money to spare.	У меня нет лишних денег.
I can only give sympathy and food sometimes."	Я только жалею их и иногда подкармливаю.
Involuntarily old Jolyon's hand sought his purse.	Невольно рука старого Джолиона потянулась к кошельку.
He said hastily:	Он сказал поспешно:
"How d'you get hold of them?"	- А как вы с ними знакомитесь?
"I go to a hospital."	- Хожу в одну больницу.
"A hospital!	- В больницу!
Phew!"	Ну-ну!
"What hurts me most is that once they nearly all had some sort of beauty."	- Самое грустное, по-моему, это то, что когда-то почти все они были красивы.
Old Jolyon straightened the doll.	Старый Джолион расправил куклу.
"Beauty!" he ejaculated:	- Красота! - воскликнул он.
"Ha! Yes! A sad business!" and he moved towards the house.	- Да, да, печальная история, - и пошёл к дому.
Through a French window, under sun-blinds not yet drawn up, he preceded her into the room where he was wont to study The Times and the sheets of an agricultural magazine, with huge illustrations of mangold wurzels, and the like, which provided Holly with material for her paint brush.	Через стеклянную дверь, приподняв ещё не отдёрнутые портьеры, он провёл её в комнату, в которой обычно изучал "Таймс" и страницы сельскохозяйственного журнала, огромные иллюстрации которого - кормовая свёкла и прочие прелести - служили Холли для раскрашивания.
"Dinner's in half an hour.	- Обед через полчаса.
You'd like to wash your hands!	Вероятно, хотите вымыть руки?
I'll take you to June's room."	Пройдите в комнату Джун.
He saw her looking round eagerly; what changes since she had last visited this house with her husband, or her lover, or both perhaps - he did not know, could not say!	Он заметил, как жадно она глядит по сторонам; сколько перемен с тех пор, как она в последний раз была здесь с мужем, или с любовником, или с обоими вместе, - он не знал, понятия не имел!
All that was dark, and he wished to leave it so.	Всё это было неясно, и он не желал разъяснении.
But what changes!	Но сколько перемен!