Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [6]
And then the path turned, and there was an old mossy log, and on it a woman sitting. | А потом тропинка свернула, и было там упавшее дерево, поросшее мхом, и на нём сидела женщина. |
Her face was turned away, and he had just time to think: | Лица её не было видно, и он только успел подумать: |
'She's trespassing - I must have a board put up!' before she turned. | "Зашла на чужой участок, нужно прибить дощечку", - как она оглянулась. |
Powers above! | Силы небесные! |
The face he had seen at the opera - the very woman he had just been thinking of! | То самое лицо, которое он видел в опере, женщина, о которой он только что думал! |
In that confused moment he saw things blurred, as if a spirit - queer effect - the slant of sunlight perhaps on her violet-grey frock! | В это смутное мгновение все слилось у него перед глазами, будто призрак, - как странно! Может быть, виной тому косые лучи солнца на её лиловато-сером платье? |
And then she rose and stood smiling, her head a little to one side. | А потом она поднялась и стала, улыбаясь, немного наклонив голову набок. |
Old Jolyon thought: | Старый Джолион подумал: |
' How pretty she is!' | "Какая она красивая!" |
She did not speak, neither did he; and he realized why with a certain admiration. | Она не говорила, он тоже; и он понял причину её молчания и оценил его. |
She was here no doubt because of some memory, and did not mean to try and get out of it by vulgar explanation. | Её, несомненно, привело сюда какое-то воспоминание, и она не собиралась выпутываться банальными объяснениями. |
"Don't let that dog touch your frock," he said; "he's got wet feet. | - Не подпускайте собаку близко, - сказал он, - у неё мокрые лапы. |
Come here, you!" | Эй ты, сюда! |
But the dog Balthasar went on towards the visitor, who put her hand down and stroked his head. | Но пёс Балтазар подошёл к гостье, и она опустила руку и погладила его по голове. |
Old Jolyon said quickly: | Старый Джолион быстро сказал: |
"I saw you at the opera the other night; you didn't notice me." | - Я вас видел недавно в опере; вы меня не заметили. |
"Oh, yes! I did." | - О нет, заметила. |
He felt a subtle flattery in that, as though she had added: | Он услышал в этом тонкую лесть, как будто она добавила: |
'Do you think one could miss seeing you?' | "Неужели вы думаете, что вас можно не заметить?" |
"They're all in Spain," he remarked abruptly. | - Они все в Испании, - сказал он отрывисто. |
"I'm alone; I drove up for the opera. | - Я здесь один, ездил в Лондон послушать оперу. |
The Ravogli's good. | Раволи хороша. |
Have you seen the cow-houses?" | Вы коровник видели? |
In a situation so charged with mystery and something very like emotion he moved instinctively towards that bit of property, and she moved beside him. | В эту минуту, полную неизъяснимой тайны и даже душевного волнения, он инстинктивно двинулся к этому кусочку собственности, и она пошла рядом с ним. |
Her figure swayed faintly, like the best kind of French figures; her dress, too, was a sort of French grey. | Стан её чуть покачивался на ходу, как у изящных француженок; её платье было лиловато-серое. |
He noticed two or three silver threads in her amber-coloured hair, strange hair with those dark eyes of hers, and that creamy-pale face. | Он разглядел две-три серебряные нити в янтарного цвета волосах - странно, такие волосы, и тёмные глаза, и тёплая бледность лица. |
A sudden sidelong look from the velvety brown eyes disturbed him. | Неожиданный, искоса брошенный взгляд этих бархатисто-карих глаз смутил его. |
It seemed to come from deep and far, from another world almost, or at all events from some one not living very much in this. | Казалось, он возник где-то глубоко, чуть не в Другом мире или во всяком случае у женщины, которая в Том мире живёт только наполовину. |
And he said mechanically: | И он сказал машинально: |
"Where are you living now?" | - Где вы теперь живёте? |
"I have a little flat in Chelsea." | - У меня квартирка в Челси[4]. |
He did not want to hear what she was doing, did not want to hear anything; but the perverse word came out: | Он не хотел знать, что она делает, ничего не хотел знать; но, наперекор ему, вырвалось слово: |
"Alone?" | - Одна? |
She nodded. | Она кивнула. |
It was a relief to know that. | Ему стало легче. |
And it came into his mind that, but for a twist of fate, she would have been mistress of this coppice, showing these cow-houses to him, a visitor. | И пришло в голову, что, если бы не случайная игра судьбы, она была бы хозяйкой этой рощи и показывала бы её ему, гостю. |
"All Alderneys," he muttered; "they give the best milk. | - Все олдернейки, - пробормотал он, - самое лучшее молоко дают. |
This one's a pretty creature. | Вот эта красивая. |
Woa, Myrtle!" | Эй! Мэртл! |
The fawn-coloured cow, with eyes as soft and brown as Irene's own, was standing absolutely still, not having long been milked. | Песочного цвета корова, с глазами такими же мягкими и карими, как у Ирэн, стояла неподвижно: её давно не доили. |
She looked round at them out of the corner of those lustrous, mild, cynical eyes, and from her grey lips a little dribble of saliva threaded its way towards the straw. | Она поглядывала на них уголком блестящих, кротких, равнодушных глаз, и с её серых губ на солому стекала тонкая нитка слюны. |
В романах «Темный цветок» и «Сильнее смерти» классик английской литературы, лауреат Нобелевской премии касается интимных сторон человеческих взаимоотношений, воспевает трагизм и величие любви.
Лауреат Нобелевской премии Джон Голсуорси хорошо известен в нашей стране как автор знаменитой «Саги о Форсайтах». Однако его перу принадлежат не менее замечательные новеллы, рассказы и маленькие повести, проникнутые юмором, мягкой лиричностью и романтизмом.«Цвет яблони» – повесть из сборника «Пять рассказов».
«Современная комедия» – вторая трилогия эпического цикла о семье Форсайтов – семье, в истории которой, как в зеркале, отразилась сама история Англии первой трети XX века. Времена меняются. Старомодные представления о любви и дружбе, верности и чести оказываются смешными, нелепыми. Женщины становятся независимыми, решительными, ироничными, а мужчины – усталыми, мудрыми и равнодушно-циничными. Над поколением «джазовых 20-х» нависла тень недавно прошедшей Первой мировой. И каждый из героев трилогии – сознательно или нет – стал, в той или иной степени, жертвой этой войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
СОДЕРЖАНИЕ: I. «САГА О ФОРСАЙТАХ» — Предисловие автора (статья) — Собственник (роман) — Интерлюдия: Последнее лето Форсайта (рассказ) — В петле (роман) — Интерлюдия: Пробуждение (рассказ) — Сдается внаем (роман) II. «НА ФОРСАЙТСКОЙ БИРЖЕ» — Зыбучие пески времени (рассказ) — Тимоти на волосок от гибели (рассказ) — Роман Тети Джули (рассказ) — Nicolas-Rex (рассказ) — Собака у Тимоти (рассказ) — Гондекутер (рассказ) — Крик Павлина (рассказ) — Форсайт четверкой (рассказ) — Сомс и Англия (рассказ) — Спасение Форсайта (рассказ)
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
«Сага о Форсайтах» известного английского писателя Дж. Голсуорси (1867–1933) – эпопея о судьбах английской буржуазной семьи, представляющей собой реалистическую картину нравов викторианской эпохи. «Собственник», первый роман цикла, рассказывает о веке, когда родовой инстинкт был главной движущей силой. Но никакие семейные устои, домашний очаг и собственность не могут противостоять хаосу, который вносит в жизнь человека Красота и Страсть.Англо-русские параллельные тексты.
«Сага о Форсайтах» известного английского писателя Дж. Голсуорси (1867–1933) – эпопея о судьбах английской буржуазной семьи, представляющей собой реалистическую картину нравов викторианской эпохи. «Собственник», первый роман цикла, рассказывает о веке, когда родовой инстинкт был главной движущей силой. Но никакие семейные устои, домашний очаг и собственность не могут противостоять хаосу, который вносит в жизнь человека Красота и Страсть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Сага о Форсайтах» известного английского писателя Дж. Голсуорси (1867—1933) — эпопея о судьбах английской буржуазной семьи, представляющей собой реалистическую картину нравов викторианской эпохи.