Интеллигенция в тумане - [13]

В нулевые вышедшая из обморока власть, которую безмолвно призывал уставший от «самоорганизации» народ, навела привычный для нас государственный полупорядок. Теперь над нами снова общая, привычная крыша. И общая норма, вернее, квазинорма. Одновременно сохраняется наш вековечный, хронический разрыв между населением и властью. Вслед за криминальной революцией пришла по-своему криминальная, воровская реставрация. К синдрому хронической усталости добавилась деморализация, становящаяся практически всеобщей и все более шокирующей. Мы стали порочным народом. Наше время тает, как шагреневая кожа. А закрытый перелом в любой момент может стать открытым. И 17-й год уже недалеко...

На что мы можем надеяться? На власть? Хотелось бы — без сильной и, главное, ответственной власти, одни — мы не вытянем: не те у нас «конвенции», не та самоорганизация. Она не порождает общество и новые, правовые нормы. В лучшем случае она создает временные, локальные социальные сети, позволяющие нам как-то выживать. В то же время, с одним государством мы опять же не вытянем: наша власть слишком занята своими собственными делами. Случись что — чемоданы у нее уже собраны, недвижимость в Англии, Испании или Франции и счета в швейцарских банках уже ждут наших господ. Сейчас они хитрее, предусмотрительнее и несравненно циничнее, чем наша дореволюционная, ностальгировавшая по России и боровшаяся за нее элита. Выходит какая-то патовая ситуация.

Так на что же нам надеяться? Во-первых, я надеюсь на цивилизационный кризис, в который Россия вошла, как мне кажется, в 1970-х и который все углубляется. Я надеюсь, что, когда холодное дыхание бездны коснется всех нас, даже самых тупых и оскотинившихся, мы встряхнемся. Мы — народ с мобилизационным типом психики, и оживаем мы только перед непосредственной угрозой уничтожения.

Кроме того, мы способны учиться у других. В 1990-е и нулевые мы поездили по миру, поработали нянечками в Норвегии, помыли посуду в американских ресторанах, психологически встроились в мировые ритмы. Нулевые не совсем уничтожили в нас вкус к свободе и справедливости. У нас есть движение автомобилистов и солдатских матерей. У нас есть «несогласные» в Москве и Питере и Гражданская палата в Перми. Все это может мгновенно пойти в рост в случае полного морального разложения власти.

Наконец, в третьих, я надеюсь на то, что под всеми нашими моральными увечьями сохраняется все же некая традициональная матрица, проступающая в том, что изобретатель ваучера Виталий Найшуль называет ядерными понятиями («правда», «Бог», но и — «царь», «бояре»...). Да, мы стали озлобленными и недоверчивыми (Угрюм-страна, страна Кидалово...). Но невзирая ни на что, в Москве есть доктор Лиза, а в Перми — отец Стефан. Наши кладбища полны людьми, пришедшими к своим покойникам, — это меня особенно удивляет и трогает. Значит, мы еще живы. В наших церквях все больше молодежи. Может быть, мы еще можем рассчитывать на возрождение традиции?..

Поживем — увидим.

Source URL: http://www.saltt.ru/node/2284

* * *

США как Новый Иерусалим | СОЛЬ

Вячеслав Раков /05 июля 2010

«Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». Этими словами начинается Декларация независимости, принятая 4 июля 1776 года в Филадельфии, штат Пенсильвания. С них же начинается история Соединенных Штатов Америки. 4 июля 2010 года День независимости отмечается в США в 234-й раз.

Уже из этих слов ясно, что в сравнении с нами это иная цивилизация. Мы никогда не выбирали нашу власть: она выбирает себя сама — от президента до городского мэра. Россия строилась и строится сверху, Америка создавалась снизу. С XVII века туда потянулись европейские религиозные диссиденты, проще говоря, радикальные протестанты преимущественно кальвинистского толка. Они переплывали Атлантику, как древний Израиль переходил Чермное море, оставляя за собой Египет, Дом рабства. Для кальвинистов таким местом стала Европа. На историю они смотрели сквозь призму библейских сюжетов, ощущая себя избранным народом — новым Израилем. Впрочем, так на себя смотрели и первые христиане. Но к XVII веку это самоощущение европейцев стерлось за давностью лет и кальвинисты вновь вызвали его к жизни. Это были горячие ребята, пламеневшие фанатизмом. В благоразумной Европе они не прижились. Их сотоварищи в Швейцарии, Нидерландах и в Англии вынуждены были подчинить свою веру требованиям бюргерской рассудочности или политической целесообразности. И лишь на новом месте, а правильнее сказать — в Земле обетованной, они могли строить свой Град на холме, свой Новый Иерусалим.