Интегрировать свет - [14]

Дрожь ужаса и отвращения тряхнула меня, прошила с головы до ног — и, зажмурившись, я поспешно отвернулась.

— Акке, ты мне нужен. Морти, Эсфор — останьтесь, мне понадобится ваша помощь. Остальные — уходите. — Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией. Я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. — Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.

Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, холодного и невозмутимого. По крайней мере, внешне.

И спокойствие Повелителя дроу почему-то успокоило и меня.

— Он ведь выживет, правда? — в голосе Дэнимона было столько надежды, что мне стало почти больно.

— Я сделаю всё, что в моих силах. — Ответ Лода был негромким и непреклонным. — А теперь уходите.

Я вышла из комнаты первой. Прошла в другой конец гостиной, к книжному шкафу, и позволила себе оглянуться, лишь чтобы привалиться к нему спиной. Все четверо светлых уже вернулись к столу, за которым утром наблюдали за переговорами; Навиния опустилась на один из стульев, как и Восхт… но Дэнимон просто встал рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Криста, прильнув к спине принца, молча обняла его сзади, и трудно было понять — она ищет утешения или хочет утешить сама.

А потом дверь в покои пленников закрылась, и для полноты картины не хватило только красной лампочки «идёт операция».

Алья не стал садиться. Он ходил по гостиной, заложив руки за спину, от одной лестницы до другой, чеканя неторопливый и мерный шаг. Тоже ждал результата, того или иного. Потому что для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки — пусть по совершенно иным причинам.

Ведь ему эльфийский принц не был ни другом, ни братом.

Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. И когда эльф упал на колени, я решила, что это Алья отдал ему такой приказ.

На миг.

А потом заметила безмерное удивление, расширившее глаза Повелителя, и с не меньшим удивлением поняла — Дэнимон сделал это сам.

— Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я — твой враг, и моё слово для тебя — ничто. Но пока слова — всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения, — тихо проговорил светлый принц. — За твою сестру. И за то, что с ней сделали.

Алья молча смотрел на него. Сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.

— Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я… я понимаю тебя. — Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. — Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог — за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял…

Он замолчал. И Алья тоже молчал. А светлый принц даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости.

И давала о себе знать даже в такой момент — когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.

— Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. — Эльф смотрел Алье прямо в глаза. — Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в моё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.

Дроу наконец качнул головой. Коротким, едва заметным движением.

— Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом… и теми выродками, которые исполняли его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, — когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. — Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль — иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься, снова ищешь удовлетворения… да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть — это наркотик, которого лучше не пробовать.

Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.

Но когда дроу протянул руку эльфу — поняла, что ошибалась.

— Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг — твой отец… который отрёкся от тебя. А ты свою цену уже заплатил. Сполна. — Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. — Твой долг передо мной уплачен.

И когда эльфийский принц, приняв руку Повелителя дроу, поднялся с колен — несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то, что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.

Ведь только что, на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.

— Я рад, — коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.

Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев, по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.

И если бы не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.