Интеграл похож на саксофон - [88]

Понятно, что полусонный человек, сдернутый с постели, отвечать за свои слова не может, но этой фразы Света мне не простила никогда.

Деньги, заработанные в десятидневной ставропольской поездке, скоро иссякли, и мы снова оказались в чуме среди пира. Кругом лилось шампанское, поедалась икра с деликатесами, по коридорам гостиницы «Россия» фланировали иностранцы, источая запах дорогой парфюмерии, а мы сидели на столовских обедах ценою не дороже полутора рублей. Саша Морозов совсем обеднел, он ходил на репетицию пешком по набережной Яузы, питался одной французской булочкой в день, запивая ее бульоном, разведенным из пакетика.

Министерство культуры исправно проваливало наши худсоветы, гастролировать мы не могли, а стало быть, своих ставок не получали. Эстрадного артиста, как волка, кормят ноги. Отработанный концерт — это «палка» в ведомости. Палка равняется ставке, мы получали 18 рублей за выступление.

Я почти каждый день ходил в Росконцерт, сверлил начальство укоряющим взором. «Надо что-то срочно делать с вашими волосами, — заявил однажды Лейбман, — с такими патлами худсовет вас никогда не пропустит!» В ответ я повторил заученную речь об образе «Добрых молодцев», сказочном фольклоре.

Руководство комплексовало, в борьбе с минкультуры оно выглядело совершенным импотентом. Внутреннее раздражение вылилось в нападки: мы для вас делаем все, сами виноваты, упрямитесь, не хотите привести себя в приличный вид. Эти бессмысленные разговоры о длине шевелюры в конце концов разозлили и нас. Я предложил пойти и в виде протеста постричься налысо. Не все готовы были на такой шаг, но человека четыре согласились.

На очередной встрече в ликеро-водочномв древнерусских кафтанах предстали четыре «молодца» вполне уголовной внешности. Ничто так не безобразит человека и не обезличивает его, как потеря волос. Лейбман только ахнул, увидев оболваненных рукой парикмахера артистов. «Парики! — закричал он. — Срочно найдите парики!»

Отращивание прически — процесс длительный, на это может уйти целый год. Мы бросили этот год кропотливого волосяного роста под ноги диктаторам и теперь злорадствовали — получайте! Я выбрал себе парик «норвежская блондинка», при виде которого у Лейбмана заметно погрустнело лицо.

Говорят, что секрет бескровного пронзания щеки иглой в постепенности. Если вводить острие медленно, минут двадцать или дольше, то клетки лицевой ткани расходятся, пропуская инородное тело. Примерно то же происходило с нами. Проиграв сражение в лобовой атаке, мы незаметно ползли вперед по сантиметру.

Росконцерт иногда устраивал нам блицтуры, на два или три дня, в основном на стадионные концерты, где требовалась «мартышка». Один такой концерт состоялся в Дагестане по случаю годовщины Республики. По мысли режиссера, перед зрителем должна была пройти вся новая история — гражданская война, коллективизация, борьба с басмачами, Великая Отчественная… По футбольному полю махачкалинского стадиона рядами шагали автоматчики, стреляя по воротам от живота холостыми, в колхозы шли декхане, позорно бежали враги советской власти.

Представление закончилось тем, что на середину поля выехал всадник на белом коне и провозгласил свободу и независимость. Речь его, собственно, была уже записана и лилась из многочисленных громкоговорителей, наезднику надлежало лишь поставить коня на дыбы и удерживать его в этом положении, имитируя памятник Петру Первому у Исаакиевского собора в Ленинграде. На это у джигита уходило все внимание, рот джигита был закрыт, зато скакун, стоя на задних ногах и перебирая передними в воздухе, скалил желтые зубы, оголенные натянутой уздой и железным мундштуком. Движения лошадиной пасти совпа дали со звуками речи. «В таком-то году… — говорила лошадь, роняя хлопья пены, — установили советскую власть… свергли гнет феодалов…» Завершив свою речь, говорящая лошадь ускакала. Местный администратор, явно гордясь увиденным, толкнул меня под бок и сказал: «Видал, а? Далеко пойдет!» Я не знал, кого он имел в виду и на всякий случай согласился.

МОСКВА РЕЗИНОВАЯ

Мы потихоньку начали обживаться в Первопрестольной, кое-кто снял себе жилье. Комнаты были обычно скверные, в пыльных коммуналках, но все же собственная крыша над головой.

Наш певец, Рома Власенко, собрался жениться. Его невеста, откуда-то из Прибалтики, была студенткой московского вуза, жила в общежитии. Рома работал в Москве, но прописан был в Киеве. Брак по любви означал бы полное бесправие молодых, поскольку без прописки в Москве рассчитывать им не на что.

Рома скопил денег и нашел человека с комнатой, которую тот мог продать. Частной собственности тогда еще не ввели, все жилье принадлежало государству. Пришлось действовать строго по закону — невеста Ромы зарегистрировала брак с владельцем комнаты и как супруга была прописана на площадь мужа. Муж получил свои деньги и у жены не появлялся, поскольку в семейной комнате его законная супруга открыто сожительствовала с певцом из Росконцерта. Бывает.

Через некоторое время невеста сообщила Роме, что ждет ребенка. Ребенок благополучно родился и был записан на имя своего законного отца, прописанного вместе с женой в упомянутой выше комнате. Рома няньчился со своим сыном, который по документам приходился ему чужим человеком. Примерно через год молодые родители разыскали мужа в законе, дали ему еще денег с тем, чтобы он оформил развод со своей женой, невестой Ромы и матерью его малолетнего сына.