Инструмент - [22]

Зена улыбнулась.

— Счастье тут ни при чем, — сказала она. — Не подняться ли вам туда первому?

— Да. А то вдруг там банкет устроили, — сказал Янк. Он нагнулся и мягко поцеловал ее в губы.

— Спасибо, — сказала она. — Именно то, что нужно. А то у меня уже задор стал проходить.

— Совсем не вовремя. Через три минуты увидимся? — сказал он.

— Лифт ходит медленно. Может, через четыре, — сказала она. — Какой там номер?

Он снова взглянул на бирку.

— Восемьсот девятнадцатый. Мои счастливые числа. Восемь и девятнадцать.

Номер восемьсот девятнадцать оказался двойным. Там даже стоял рояль. Янк нажал «до» — рояль был расстроенный. Он бросил свое двухстороннее пальто на плюшевое кресло. В стеклянной пепельнице лежала обгорелая спичка, одна-единственная спичка из желтой прессованной бумаги.

— Воссоздадим картину преступления, — вслух сказал Янк. — Я склонен думать, что ленивая горничная закурила сигарету, потом вышла из номера, унося с собой пылесос и пыльные тряпки. Господин инспектор, я предлагаю выяснить, кто из здешних горничных имеет обыкновение курить, не вынимая сигареты изо рта. Уверен, что она и есть убийца. Всего хорошего, господин инспектор. Я успею в Альберт-холл как раз к началу концерта.

В номере стояла двуспальная кровать с медной сеткой, с тонким шерстяным одеялом, сверху лежали две мягкие подушки и покрывало в розочках. Потрескавшаяся эмаль в ванне и в раковине была как вены на носу у коммивояжера. Янк чуть не прозевал стука в дверь. Он распахнул ее и тут же закрыл, и Зена замерла на месте.

— Господи Боже! Гостиная? Ну конечно, узнаю Эллиса. Номер доставал он. — Она сняла свою соболью шубку и аккуратно положила ее на то же кресло, где лежало пальто Янка. Потом прочесала пальцами волосы, медленно подошла к нему вплотную и подняла голову, подставляя губы для поцелуя. — Теперь ты распоряжайся, — сказала она.

— Я?

Она с силой закивала головой.

— Да, да, ты, — сказала она. — У меня опять задор уходит.

— Прямо сейчас? — сказал он.

— Да. — Она поцеловала его и сняла жакет и свитер. — Ты, я вижу, не торопишься.

— Я худущий.

— А я не считала тебя толстяком, — сказала она. — Ну, что же ты? Я первой не буду раздеваться.

— Почему?

— А вдруг пожар? Ты одетый, а меня придется накрывать прорезиненным плащом. — Она вздрогнула. — У-у! Как представишь себе, какие плащи у пожарных! — Она развязала ему галстук и расстегнула рубашку. — Давай оба разденемся.

Они сели на кровать, и вдруг она опустилась перед ним на колени.

— Зена!

Она встала и легла в постель.

— Скорей! — сказала она. — Скорей, скорей!

Он завел руку ей за шею, а другой легонько сжал грудь. И вдруг она судорожно обняла его и так сильно прижала к себе, что ему сдавило ребра. И почти так же внезапно отпустила. Потом провела пальцем ему по губам и улыбнулась.

— Кто бы мог подумать? — сказал он.

— Ты. Ты все знал наперед. А я — нет. Я не такая умная. Но ты все знал. Ведь знал?

— Трудно сказать. Может быть.

— Да, ты знал. Я не знала, а ты знал. Ты умный, ты все знаешь.

— Нет, не все, — сказал он.

— А чего не знаешь, того и знать не стоит, — сказала она.

— Да, может быть, — сказал он.

— Тебе не надо уходить? Тебя какая-нибудь девчонка не ждет?

— Нет.

— Можно нам здесь остаться?

— Да.

— Мы останемся здесь, пока денег хватит, а потом я выйду и поработаю на тебя. За обеденный перерыв могу отхватить сто долларов. Для этого надо только появиться в кафе. Там полно мужчин. Мужчин с деньгами. Буду возвращаться каждый день с сотней монет в кармане и швырять их тебе к ногам.

— Фу, до чего противно, — сказал он.

— И мне противно. Мне никто не нужен, кроме тебя. Следующий вопрос: как я отделаюсь от Бэрри Пэйна?

— Ты хочешь отделаться от него?

— Да, собственно, уже отделалась.

— Так я и думал, — сказал он. — Но это вряд ли окончательно.

— А для меня окончательно — будто я наняла гангстера, чтобы он укокошил его. И он все понимает. Но это еще не значит — совсем отделаться. Он повиснет на мне.

— Оставь его.

— Оставить? То есть бросить?

— Насколько я понимаю, тебе это даром не пройдет. Но жить с ним не надо.

— Вот смешно! Я так к этому привыкла, мне и в голову не приходило, что его можно бросить. Нет. Он напортит тебе с твоей пьесой.

— Каким образом?

— Не знаю, но если будет хоть малейшая возможность, он на это пойдет. Нет. Сегодня я вернусь домой и чего-нибудь ему навру. Он сейчас немножко раскис и всему поверит, потому что захочет поверить. Он мастер охмурять людей, но я его кое-чем удивлю. Охмуряю же я восемьсот человек по восьми раз в неделю, включая утренники. И его охмурю.

— А что у вас случилось?

— У меня случился ты — вот что случилось. Давай уж я тебе расскажу, как было. — И она рассказала ему все — от конца утренней читки и до своего внезапного решения позавтракать без Бэрри Пэйна.

— А ты можешь положиться на Эллиса Уолтона? — сказал он.

— Ему надо, чтобы я у него работала. Не может же он дать Бэрри Пэйну роль в твоей пьесе. В этом я на Эллиса Уолтона рассчитываю.

— Почему надо строить какие-то расчеты? Рассчитывать на Эллиса или на кого другого?

— Без расчета нельзя, — сказала она.

— Нет, ты не права. Он дома сейчас?

— Кто? Бэрри? Будь спокоен. Ходит по квартире из угла в угол и прикидывает, что со мной делать. И что сказать мне, когда я вернусь. Конечно, он дома.