Институт Реставрации Природы - [5]

— Я достану мед, — нарушил тишину кибер.

Кивнув, Нури сорвал травинку и посмотрел вслед киберу, пока тот не скрылся в кустах. Мысли текли ленивые и непривычные. У попугая красные штаны, а у вас, Нури, как говорил летный инструктор, сильно развито воображение, вы могли бы ласточкой летать, жаль, времени мало. Ласточкой — это взмах, и крылья сложены, и полет-падение по инерции. Воробей тоже так летает. Вообще, задача пустяковая, азы баллистики и аэродинамики. Любопытно, живое использует инерцию, а машин, движущихся за счет инерции, почти нет…

— Кибер-р в зар-рослях! — крикнул попугай.

Кибер действительно вышел из кустов, неся на вытянутой ладони соты. Над ним роились пчелы, а вокруг туловища в три кольца обвивалась гигантская змея. Голова ее с желтыми пятнами у глаз лежала на плече кибера, из пасти на длинном стебле свисал белый цветок. При виде змеи ослик заморгал и попятился. Усатый тихо исчез.

— Принес мед, — сказал кибер.

Нури сел и молча стал рассматривать змею.

— Я ее снял с дерева и обмотал вокруг корпуса, — счел необходимым объяснить кибер. — Она меня за внешность полюбила.

— Так сразу?

— Естественно. Любят всегда за внешность, — сказал кибер и, подумав, добавил: — И за быстроту реакции.

— Здорово и ново! Скажи, можешь ты исполнить еще одну мою просьбу?

— Обязан, если буду в силах.

— Тогда вот что. Отойди в сторонку, сними гада с себя и снова намотай на дерево. Уверен, что это тебе по силам.

Кибер положил соты на траву и ушел.

— Кибер-р дур-рак, — констатировал попугай. Ослик вздохнул.

Отмахиваясь от пчел, Нури бросил соты в котелок, плеснул наугад воды, взболтал и вылил смесь в заправочный бачок. Через минуту крыло обрело упругость, выпрямилось. Похлопав по нему, Нури закрыл крышку седла, уселся и закрепил на бицепсах браслеты биоуправления.

Нури поднял машину в воздух. Поврежденное крыло слушалось плохо. Мало-помалу Нури достаточно четко перевоплощался в здорового аиста — это давалось без особого напряжения. Но представить себя аистом с подбитым крылом Нури удавалось лишь с большим напряжением. Полет получался неровным, и он, чтобы вжиться в образ, сделал несколько кругов над поляной.

— Только планер, — шептал он. — Орнитоплан. Можно пешком. Можно верхом.

Нури наклонился. У кустов кибер уговаривал осла.

— Как хоть зовут тебя, служивый?

— Телесик! — донеслось с земли. — Домовый кибер Сатона.

Широкими взмахами Нури набрал высоту и с облегчением перешел на привычный планирующий полет. Внизу, сколько видел глаз, расстилался лесной массив ИРП. Проплывали редкие изумрудные прогалины, и в непривычной тишине отчетливо слышались крики обезьян и птичьи голоса. На маленьком пульте светил зеленым глаз единственного прибора — указателя курса. Орнитоплан был сделан таким образом, что, включаясь в биологическую систему управления, пилот ощущал его всем своим телом и диагностика неисправностей не вызывала затруднений. Поврежденное крыло чувствовалось как тянущая боль в предплечье. Но приключение на поляне окончилось благополучно, а в прозрачной дали уже виднелась игла главного корпуса ИРП. Нури расслабился.

— Здравствуй, — послышалось рядом. Нури оглянулся. В метре от него слева, едва шевеля крыльями, летел ворон.

— Привет! — ответил Нури. — У вас здесь что, все птицы разговаривают?

— Р-разумные, — сказал ворон.

— Я уже встречал говорящего попугая. Попугаи тоже?

— Некотор-рые.

— Прогрресс, — сказал Нури. — Видимо, Сатон не только реставрирует природу. Он ее модернизирует. А вообще, чего зря напрягаться. Садись, поговорим.

— Я Вор-рон, — сказал Ворон.

Нури задумался. Разговор стоило поддержать. Не каждый день предоставляется возможность поговорить с Вороном.

— Женат? — спросил он.

— Трижды. Посредний р-раз на берой вор-роне, — с японским акцентом ответил Ворон. Потом добавил: — Р-разошрись. Хар-рактер-р.

— Ай-яй, а сколько лет прожили?

— Портораста.

— С ума сойти! — Нури с уважением посмотрел на птицу. — Сто пятьдесят лет. С белой вороной. Я бы не выдержал.

Собеседник молча летел рядом. То ли Ворон расстроился, то ли разозлился. Скорее, последнее, потому что, когда Нури, целясь на башню ИРП, сделал пологий вираж, Ворон презрительно сказал:

— Р-рожденный пор-рзать… — Он чуть шевельнул хвостом и дал несколько кругов на уровне глаз Нури. Это получилось у него как бы само собой.

— С какой ноги ползет сороконожка. Твоя гордыня, Ворон, непомерна, — пропел Нури. Твердое «эр» звучало в их беседе, как горошина в погремушке. Нури развеселился. — Тем не менее критику я принимаю. Но без злопыхательства. Позитивную. Научи, каким пером ты шевелишь, чтобы сделать вираж?

— Вопр-рос не тр-руден, — сказал Ворон. — Это дерается так.

Он заглянул себе под живот, веером растопырил хвост и провалился вниз.

— Вот так, — сказал Нури. — Впредь не хвастайся.

Ворон, скрывшись с глаз, больше не показывался, и Нури вскоре благополучно приземлился на маленьком травяном аэродроме ИРП.

* * *

Нури проснулся от птичьего гомона в кроне старого тополя и лежал, прислушиваясь. Вот протопал на кухню Телесик, загремел крышкой комбайна. Издалека, похоже, с аэродрома, донесся неясный говор динамика.