Inside out (Наизнанку) - [4]

- Ничего, сиди...

И опять углубилась в чтение. Леви Штейнман очень удивился, отставил бокал и посмотрел на нее.

- Спасибо, - сказал он изумленно.

- Ничего, - опять сказала девушка, глядя в журнал.

А читает, глянь-ка, "Финмаркет". Коллега, похоже. Все на ней было джинсовое, даже тапочки и сумка, а на голове красный платочек. Модная и очень красивая девушка; милая, милая, в панике отвлекался Штейнман.

- Эй, мне еще пива дайте!.. - Слушай, - сказал он, наклонившись к ней. - Ты мне скажи, ты что, мусульманка?

- Да нет, - сказала девушка. - Просто вижу, человек сидит пиво пьет. Что я ему буду мешать из-за какой-то дурацкой политкорректности.

- То есть, ты подумала - про меня? - вконец удивился Штейнман. - Но, слушай, это же большая удача - мужик сел рядом, можно ведь кучу деньжищ через суд слупить, как же ты так просто упускаешь свой шанс?

- Я не голодаю, - заметила девица.

- А что, деньги нужны, чтоб не голодать?! - А-а, - Штейнман все понял и решил уточнить детали, - какая у тебя группа потребления?

- М-654, - сказала девушка, поднимая глаза на Штейнмана и улыбаясь. - Я очень лояльный потребитель.

Ну, теперь-то уж точно все ясно. Она проститутка, и недешевая. Улыбка это аванс. Ну что ж.

- И где ж ты работаешь такая молодая и красивая! Может, пойдем туда и немножко поработаем?

Штейнман напряженно светился и мигал, и пихал пиво кулаком к себе в глотку. Давал себе передышку. Ну, давай я схвачу тебя за руку, и мы пойдем... я же вижу, что ты хочешь.

- Я работаю вот здесь, - девушка тряхнула журналом "Финмаркет". Журналистом.

Это был удар. Разом вылетел из головы у Штейнмана директор Элия Бакановиц, и все проблемы, и даже сам он на секундочку растворился - правда, тут же обрел себя.

- Ты... о-о, блинский блин... - замотал он головой. - Прости! Пожалуйста! Я впервые вижу, чтобы... Ох, ну и дела! - он рассмеялся очень смущенно.

- Ладно, - улыбнулась девушка. - Ты-то кем работаешь?

- Я, блин, банкир, - сказал Штейнман. - Ну-ка, что пишут. - Он быстренько схватил "Финмаркет", руки у него тряслись. - "Кризис в зоне Новогрудка-Щецена-Вильнюса выявил все болевые точки зон Восточной Европы вообще: слишком сильное отгораживание, инициированное олигархами, поставило людей на край..." Что ты думаешь об этом?

- Тебе это неинтересно, - сказала девушка. - Ты до сих пор не спросил, как меня зовут. Ты просто хочешь отвлечься со мной.

- Хочу-то я просто, - согласился Штейнман, - да вот отвлечься мне вовсе не просто, вот в чем фишка-то, чуешь?

- Чую, - сказала девушка уже серьезно. - Тебе надо вылезти из себя.

- Это как? - наморщился Штейнман. - Прости, но мне в себе вообще-то нравится. Вылезешь, а потом не влезешь, нет уж, ну его на фиг! А как тебя зовут? - спохватился он.

- Франческа.

- Меня Леви, - представился Штейнман. - Слушай, ты мне вот что скажи: почему ты меня не послала на три буквы? Десять девиц из десяти послали бы, и нигде бы у них не дрогнуло, а ты, - он изумленно пожал плечами, - терпишь такие крутые наезды, я думал, ты мне в морду заедешь, - Штейнман нервно хохотнул. - Скажи, почему?

- На мужчине плюсик, на женщине минусик, - сказала Франческа. - Мы тянемся друг к другу. А тут какие-то суды. Мужчины уже от женщин шарахаются. Еще чуть-чуть, и секс станет таким чисто профессиональным делом, ну, как пиво приносить или детей растить. Будут проститутки, и будут "вагинальные американцы"... Мой дед был с моей бабкой всю жизнь, они оба работали, и никаких судов.

- Когда это было-то, - вздохнул Штейнман.

А про себя подумал, что это бы ему не понравилось - всю жизнь с одной, спятить можно.

Франческа закурила, выпустила дым и сказала задумчиво:

- Эта политкорректность, она как зараза. Как вирус общественного иммунодефицита. Как после этого будет продолжаться жизнь, они не думают...

- Кто они? - поинтересовался Леви.

- Ну, - уточнила Франческа, - я могла бы сказать "мы не думаем"... если бы я тоже не думала.

- Вы бы могли сказать "ты не думаешь", - подсказал Леви.

- А мне кажется, ты тоже думаешь.

Умная, выкрутилась, - подумал Штейнман не без восхищения, - но, конечно, не умнее меня, такого просто быть не может.

- Знаешь, - откровенно сказал он, придвигаясь, - здание нашего банка стоит в ужасно хреновом месте. Его уже обнесли забором и скоро официально закроют. Мы уже почти достроили другое здание, но по разным причинам пока не можем туда въехать. И вот каждый день я вижу этих арабских подростков, этих черных... знаешь, у них там - никакой политкорректности. И если представить, что они сломают забор и набрызгают своей, большей частью заразной, кровью нам в глаза,

Леви остановился и красноречиво допил пиво, - мол, дальше сама продолжай.

- Точно, - сказала Франческа. - Абсолютно с тобой согласна. Но они, конечно, не сломают забор, - уточнила она, глядя на Леви невинно-ясно.

- Да уж, где им, - закивал головой Леви. - Мы сильнее.

- Богаче, - подсказала Франческа.

- Броня крепка, и танки наши быстры.

Он почувствовал, что вот-вот истерически расхохочется. Пиво как-то неожиданно его взяло - всего два литра, правда, без закуски, - чудовищное поручение директора, которое многотонным камнем наваливалось на него, вдруг перестало пугать и начало прямо-таки смешить - шпионская авантюра, блин!.. Штейнман элегантно взмахнул рукой, и они под взгляды "потенциальных насильников" и "вагинальных людей" прошествовали под ручку к выходу.