Инопланетянка варвара - [38]
Даже если этот мужчина мне не по душе большую часть времени, он очень красив, чтобы им любоваться.
Рaхош ставит кожаный мешок с водой обратно на место и возвращается в постель. Его член сейчас наполовину опустился — не понимаю, почему я продолжаю разглядывать, но я разглядываю — и на суровых чертах лица мужчины появляется более мягкое выражение. Он снова касается моей щеки.
— Теперь спать? Нам завтра рано вставать.
Я моргаю и вдруг понимаю, до чего ж сильно я устала. Надеюсь, что это послеоргазменное блаженство быстро пойдет. Моя вошь напевает ему мелодию, когда я киваю головой и откидываюсь обратно в шкуры. Как только я укладываюсь, он уже на боку рядом со мной и притягивает меня к себе. Я удобно прижимаюсь к нему, к тому же он такой теплый, а Рaхош крепко прижимает меня в объятиях к своему телу. Он прижимается к моей шее, а ладонью обхватывает мою грудь.
Но меня беспокоит, что он будет слишком сильно грузиться мыслями о том, как мы дурачились.
— Между нами это ничего не меняет, ты ведь понимаешь? — говорю я ему. — Я все еще не приняла тебя как свою пару.
— Еще одно из твоих отрицаний, — говорит он благодушным голосом. — Говори, что хочешь. Я согласен ужиться и с этим ритуалом ухаживания.
Черт!
РÁХОШ
Спал ли вообще когда-нибудь кто-либо из охотников ша-кхай так хорошо, как прошлой ночью спал я? Я просыпаюсь с твердым членом, прижатым к мягкому, бесхвостому заду моей спящей человеческой пары и испытываю удовлетворенность, которую я никогда раньше не ощущал. Лиз что-то бормочет и зарывается под шкурами, когда я пробегаю рукой по ее плечу и спине, восторгаясь ее мягким человеческим телом.
То, что она прошлой ночью вытворяла своим ртом,… у меня пересыхает во рту от страстных воспоминаний. Разве такого рода вещи не обычны между парой? А может, люди более изобретательны? Как бы то ни было, лично я счастлив из-за этого — а также из-за нее. Мы должны дойти до конца с этим странным человеческим ухаживанием, и мой член жаждет оказаться глубоко внутри нее. Даже сейчас мой кхай начинает резонировать от одной мысли о ней, а ее отвечает, напевая у нее в груди.
Я позволяю Лиз поспать еще несколько минут в то время, пока справляю нужду снаружи пещеры, а затем возвращаюсь, чтобы разжечь угли костра. Мы будем охотиться большую часть дня, но я хочу, чтобы очаг был теплым, когда мы вернемся, и я смог приготовить для нее вкусный бульон из костей. Лиз, моя хрупкая человеческая пара, все еще бледная и худая, и даже питаясь добротным сырым мясом и сильным кхай внутри нее, она по-прежнему слишком тонкая, чем мне хотелось бы. Что ж, тогда придется кормить ее как больного ребенка. Много обильной еды и много бульонов на костном мозгу, чтобы ее щеки налились красками.
Даже если этот цвет — причудливо розовый.
Я надеваю свою набедренную повязку, сапоги и натягиваю свою тунику. Ей обязательно нужно будет тепло одеться, если будем находиться под открытым небом целый день, и мне придется внимательно наблюдать за ней. Лиз не из тех, кто признается, что не может держаться наравне. Она будет возражать, рычать и требовать, даже если будет шататься от слабости.
Я восхищаюсь силой ее воли, но в дикой природе лучше перестраховаться. Успешный охотник тот, кто осторожен.
Я становлюсь на колени возле ее спящей фигурки и стягиваю с нее шкуры. Ее бледное человеческое тело — все эти мягкие изгибы, нежные округлости ее задницы так и требуют моих прикосновений. Я восхищаюсь ее округлыми бедрами и выпуклостью одной из ее полуприкрытой груди, и представляю себе, какое наслаждение она подарит мне этой ночью.
Может, она примет меня внутрь своего влагалища, все время пронзительно протестуя, что, наверное, входит в ее причудливые человеческие ритуалы.
И тогда я обрету дом.
Я подталкиваю ее, потому что она не просыпается.
— Давай, моя пара. Время быстро уходит, а нам пора заняться делами.
Она издает стон и перекатывается в шкурах, предоставив мне возможность мельком взглянуть на ее соблазнительные груди и клочок мягких волосков между ее ног.
— Я тебе не пара, — она зевает. — Прошлая ночь была лишь ради забавы.
Тогда она хватается за шкуры и тянет их обратно на себя.
Я хмурюсь. О нет, опять? Неважно, взяла ли она меня в свое тело или нет. Наши кхай приняли решение. Она взяла меня в рот и заставила меня извергнуться. Ну, разумеется, мы спарены. Рассердившись, я срываю с нее шкуры и отбрасываю их в сторону.
— Если ты мне не пара, тогда мне не обязательно давать тебе поблажки, не так ли? Вставай или вскоре радушно очнешься лицом в снегу, как я бы поступил с любым другим ленивым охотником.
У нее открываются глаза, и она, хмурясь, смотрит на меня.
— Ты это серьезно? Кто-то помочился на твой завтрак? Настроение у тебя паршивое.
— А ты здесь замедляешь дела. Ты хочешь охотиться, или мне обойтись без тебя?
— Сейчас — иду уже, иду, — она ворчит, садясь. — Хрен.
— Язык моих людей? — я отвечаю ей, вспомнив ее слова.
— Ты ухватил суть.
***
Как только Лиз начинает шевелиться, выбираясь из постели, она набирает скорость, которую я даже не ожидал от нее. Мы окружаем валом костер и оставляем пещеру, и я показываю ей наглядным образом, как охотник ша-кхай ведет себя в дикой местности. Будь я один, то привязал бы несколько ветвей к своему хвосту и во время ходьбы помахивал бы ими по снегу, чтобы замести следы. Но так как я иду вместе с Лиз, то хочу, чтобы следы остались, в случае, если мы разделимся. Мне нужно, чтобы она смогла найти дорогу в пещеру.
Вы думаете, что быть похищенной инопланетянами — самое худшее, что могло со мной случиться. И вы бы ошиблись. Потому что прямо сейчас у инопланетян возникли проблемы с их кораблем, и они бросили свой груз, состоящий из человеческих женщин — включая меня — на ледяной планете. А знаете, какой единственный местный житель, которого я встретила? Он большой, рогатый, синий и очень, очень неровно дышит ко мне...
«Резонанс» должен быть мечтой, в которой твой возлюбленный создан специально для тебя. И все на ледяной планете уже нашли свою пару, кроме меня. Хочу ли я любви? Эх, да, хочу! Больше всего на свете все я хочу любить кого-то. И какая же душа была избрана для меня? Самый нелюбимый мною человек ледяной планеты. Хейден - капризный, неприятный, властный мужчина-инопланетянин ... так почему же мое тело поет, когда он приближается? Почему он так старается доказать мне, что он не так ужасен, как я о нем думаю?
Будучи одной из нескольких людей, застрявших на ледяной планете, я должна быть счастлива, что у меня есть новый дом. Человеческие женщины здесь ценятся как сокровище, а один конкретный инопланетянин ясно дал понять, что хочет меня. Тяжело отталкивать сексуального, любящего пофлиртовать Аехако, когда все, что я хочу сделать, схватить за рога и заставить его забрать меня в свои шкуры. Но у меня есть ужасная тайна — инопланетяне, которые похитили меня, возвращаются, и благодаря переводчику в моем ухе, они могут найти меня.
Вот уже много лет в проклятом лесу неизменно живет чудовище. Из года в год на Праздник Урожая ему отправляют новую невесту…, которая никогда больше уже не возвращается. Однако когда новой невестой выбирают Уиллоу, она стремится заручиться помощью местной мудрой знахарки. Уиллоу может разрушить проклятие, но для этого ей следует ни в коем случае не смотреть на чудовище. Сказать-то легко, а вот по мере того, как накал страстей между ними усиливается, в силах ли она сдержать свое обещание? Или же ей потребуются воочию убедиться, кто или что укладывает ее в постель?
Пять ритуалов для управления Хаосом. Это все, что нужно. Теперь, когда Харли знает великий план своего врага — стать богоподобным ребенком Хаоса и наказать тех, кого считают «недостойными». Теперь она должна понять, что, черт возьми, с этим делать. Многие из пропавших магов все еще вне досягаемости, и Кэтрин поклялась убить всех, о ком заботится Харли, и заставить ее смотреть. Так что это весело. Как раз тогда, когда кажется, что все не может стать хуже, один из самых драгоценных монстров Бестиария убегает, и Харли уверена, что Кэтрин приложила к этому свои грязные руки.
Как стать всемогущим ребенком Хаоса? Это то, что Харли отчаянно нужно выяснить, прежде чем ее расстроенная тетя увеличит число погибших. Все, что она знает наверняка, это то, что дети-маги пропали, и они каким-то образом вписываются в грандиозный план Кэтрин Шиптон. Теперь, когда Харли является официальным членом Ковена Сан-Диего, она чувствует себя более ответственной, чем когда-либо, за его защиту и за защиту магического мира. Но на ее плечах гораздо больше, чем это. В ковене скрывается предатель.
Мелина Розенталь поклоняется моде. Она мечтает работать в элитном модном журнале Eclipse, и ради этого готова пойти на все. Даже подкорректировать имидж великолепного, сексуального общественного мецената и плейбоя по совместительству. И плевать, что он парень, разбивший ее сердце год назад… Вот только Эйден Дин — оборотень. После смерти отца, Эйден наследует стаю Сан-Франциско и приступает к своим обязанностям. Также Эйден не собирается отказываться от своего ночного образа жизни, но есть одно «но»: он уверен, что нашел свою суженую, и тот факт, что она не оборотень — плохая новость.
Вирус уничтожает человечество. Но небольшой группе представителей человеческой расы удалось выжить. Все остальные превратились в монстров. Все женщины мертвы, кроме Иви. Из-за изменения ее генетической системы, она выживает. Когда ее физиология начинает претерпевать изменения, ей необходимо смириться с тем, кто она есть, и принять свое предназначение в поисках лекарства. Мутировавшие люди охотятся за ней. Мужчины ожесточились против нее… за исключением троих. Загадочный воин, кающийся любовник, заботливый враг — они яростно защищают последнюю живую женщину, но в то же время каждый преследует собственные цели.
Возвращаясь из опасного путешествия, мог ли Андэр Каларон, маркиз и авантюрист, представить, что дома его ждет засада в виде маменьки и… дюжины невест. И уж точно он не знал, что внезапно стал опекуном двух проказливых близнецов — семнадцатилетних Луки и Виолы. Появление брата и сестры выглядит слишком подозрительно, к тому же молодые люди многое скрывают. Домочадцы и законные невесты ополчились против близнецов. В поместье разгорается такая война, что даже идущие по следу Андэра шпионы вражеского государства его уже не впечатляют — ему бы матушку одолеть да с собственным сердцем разобраться.
«Я тебя помню» — и разбитая судьба близких людей соберется обратно. «Я тебя помню» — и в сердце откликнется настоящая жизнь, которую ты забыл и потерял. «Я тебя помню» — и сказка распахнет иные пространства, где ты уже бывал в детстве — во Дворах, на Мостах и в Безлюдье… И она возьмет тебя за руку, а он назовет по имени. И ничто, — ни время, ни злые люди, ни ошибки прошлого, не способны будут вас разлучить.