Инопланетянка варвара - [39]

Помимо этого? У нее нет хвоста.

Мы двигаемся через снег, и Лиз наводит меня на мысль о чем-то, что называется снегоступами. Она меньше ростом, чем я, и более крупные снежные сугробы поднимаются выше ее талии. По ее инициативе мы направляемся к деревьям и получаем несколько тонких ветвей, чтобы по возвращению в пещеру, моя пара могла повозиться со своей идеей на счет обуви.

Она счастлива прогуляться на свежем воздухе. У нее на щеках появился румянец, к тому же ее глаза блестят восторгом, а на губах расцвела улыбка. Кроме того ее распирает от гордости, когда она демонстрирует свой лук. Я сижу на корточках и наблюдаю, как она практикуется парой выстрелов. Это — странное оружие, слегка похожее на пращу, которая стреляет стрелами вместо камней. Моя пара натягивает тетиву, чтобы запустить стрелы, и бормочет не в силах успокоиться, когда та падает на расстоянии всего в несколько футов. Она вносит какие-то коррективы к своему луку и приглаживает крошечные перья в оперении, а затем пробует еще раз, и на этот раз она в состоянии попасть в дерево с немалой скоростью на короткой дистанции.

Я впечатлен.

— Это коварное оружие. А ты и правда очень умная.

Она лучезарно мне улыбается.

— В подростковом возрасте я без конца охотилась с луком. Вот этот не совсем такой, и я подрегулирую его на ходу, однако он достаточно похож. Думаю, что смогу заставить его работать, — Лиз похлопывает себя по талии. — Теперь мне нужно сделать сумку стрел, чтобы закончить его.

Я киваю головой.

— Я могу помочь тебе с этим, когда мы вернемся.

Она прикусывает губу, счастье отражается на ее лице, и мой кхай начинает напевать. Она красавица, даже с ее плоскими, причудливыми человеческими чертами. Ее кхай отвечает моему, и ее улыбка слегка блекнет.

Ах, да! Есть побольше этих ритуалов спаривания. Отрицание спаривания. Я делаю вид, что не замечаю этого, и жестом указываю на солнца-близнецы, которые теперь уже высоко в небе.

— Ну что, теперь ты готова охотиться? Мы можем направиться к воде.

— К воде? — она явно полна радости. — Это еще один горячий ручей? Мне не помешало бы искупаться, — она приподнимает свою тунику и морщит нос. — Я немного вспотела.

Ее запах для меня — самый восхитительный аромат, но я пожимаю плечами.

— Мы можем купаться или можем охотиться.

— Давай охотиться. Может, мы сможем искупаться поздним вечером? — выражение ее лица — сама невинность. — Если мы поймаем какую-нибудь дичь, я могла бы даже дать тебе потереть мне спинку.

Я найду для нее самого медленного, самого неповоротливого зверя во всей снежной округе, чтобы она смогла запустить в него все свои стрелы.

ЛИЗ

Охотиться с Рáхошем — это даже весело. Воздух свежий, и, хотя много снега, светят солнца-близнецы, и так приятно выбраться на свежий воздух и выискивать дичь. Меня слишком долго держали взаперти в этой пещере. Рáхош не самый терпеливый из мужчин, но я могу справиться с ним. Мой лук еще не закончен, но я уверена, что смогу заставить его работать после нескольких пробных выстрелов.

— Там, — говорит Рáхош, когда мы достигаем вершину скалистого холма. Он вырывает себе волосок и выпускает его, проверяя, находимся мы с подветренной стороны или нет. Мужчина вздыхает, а затем жестом указывает на горизонт. — Видишь те следы?

Я прищуриваюсь.

— Как, черт возьми, ты можешь видеть что-нибудь так далеко от отсюда?

Он хватает меня за подбородок и наклоняет его вниз.

— Ты смотришь не на снег.

Я отстраняюсь от него и смотрю вниз на склон. Конечно же, в снегу видятся следы. Они пересекают следующую вершину.

— Значит, мы идем в правильном направлении?

— Да, — он соглашается. — Ты смотришь на снег… или следуешь своему носу.

— Моему носу?

— Запах воды, который нагретым поступает из недр земли.

Я втягиваю носом, и он прав — в воздухе чувствуется слабый запах тухлых яиц, а это означает, что поблизости есть вода.

— Поняла.

Глядя на меня, он приподнимает одну суровую бровь, что, проклятье, впечатляет, учитывая, что его лоб практически неподвижен из-за всех этих наростов.

— Какого вида охотой твой отец с тобой занимался?

— Если это оплеуха, направленная в адрес моего покойного отца, я надеру твою задницу…

Он снова протягивает руку к моему подбородку и приподнимает мое лицо к себе, прежде чем я шлепком отбиваю его руку прочь. Уголки его твердых губ изгибаются от веселья.

— Не заводись. Я ничего такого не имел в виду. Твое оружие полностью отличается. Я подумал, что у вас были иные методы охоты.

Ооо. Я немного успокаиваюсь.

— Ну, так вот, мой папа владел кое-какой землей в захолустье. У него там были охотничьи будки, и мы устраивались вблизи следов, — словами схематически изображаю ему, что такое охотничья будка, и он с пониманием кивает головой. — Ну а потом, конечно, там имеется зерно и кормушки для оленей.

— Зерно для оленей?

— Ну да, ты в некотором роде каждый день кормишь их в одном и том же месте и все такое. Тогда, когда они потолстели и похорошели, привыкли к доступной еде, они сами приходят к тебе вместо того, чтобы тебе их все время отслеживать.

Он рычит в признании, а затем прикрывает глаза ладонью, пристально глядя вниз на снег.