Иногда корабли - [21]

Если скажут – сойди с пути, ты уже сошел.

Лишь постольку ты можешь в девять без двух секунд,

Погибая от солнца, вплавленного в груди,

Говорить, что уже повинного – не секут,

Говорить, что уже погибшего – не судить.

Говорить, что ни с кем из нынешних не в родстве,

Если кто и случился рядом – его вина.

Ровно в девять на эту землю придет рассвет,

То есть прямо на станцию в девять придет весна.

Лебеда, чабрец цветут у тебя в груди,

Потому что ты письмо, чернильная вязь,

А еще тебе говорят, что ты не один,

Не один, динь-динь, не один, не один из вас.

Ты не вышел станом, словом, собой, лицом,

Красной ручкой надписан адрес, и голубой

Ветер пахнет сухим и радостным чабрецом,

Позволяет не быть, забыть, да, не быть собой.

Не один, зерно, сбереженное воробьем,

Не один, и рельсы, и улей, и почтальон,

Открываешь письмо, в котором подряд, подряд:

Не один, говорят. Не один, тебе говорят.

Тишина

Улица тонет в шуме,

как руки в шубе,

как тонет мир в нераскрывшемся парашюте,

ладно, пока мы шутим,

пока пишу.

когда я умру, я знаю, о чем спрошу.

не о том, почему весной вылезают листья,

почему у самых красивых повадка лисья,

кто придумал письма,

где родились мы,

и зачем вода быстрей бежит под мостом.

я спрошу его о не о том,

я спрошу, почему меня утешала мама,

заплетала косы, совала мелочь в карманы,

а если ругала – то уж всегда за дело,

а потом поседела,

почему не я, а ты решился решать,

что теперь я сама должна ее утешать.

почему я теперь всегда засыпаю поздно,

сплю в неудобной позе,

в странной архитектуре,

в грязной клавиатуре,

почему после стука двери, щелчка ключа

я умею только молчать.

почему никто не слышит, как я пою,

как наливаю чай, как пишу статью,

пью, веселюсь, блюю,

воду на кухне лью,

кормлю кота отвратительным серым кормом,

он грызет покорно.

почему, когда я умру, еще пару дней

мне лежать среди неглаженных простыней,

потому что никто не придет, никто не просил их

ждать звонка, носилок.

почему я всегда куда-то обращена,

где самая стылая, тихая тишина.

почему мне никому не сказать, о том, как

голубы у него глаза, как запястья тонки,

как смешно у него загибается воротник,

как искрятся лучи – от них

у людей золотятся брови, светлеют лица.

почему мне этим некуда поделиться.

почему я собираю его по крошкам,

по дорожкам, по не мне подаренным брошкам,

по чужим рассказам, по индексу публикаций,

этих мысленных аппликаций

никогда не склеить даже в попытку целого,

почему я всегда теряю самое ценное?..

почему мне никому не сказать, как странно,

когда мы сидим, склонившись перед экраном,

как наши ладони встречаются на тачпаде,

сплетаются наши пряди,

почему, когда я могу украсть только час его,

я неистово, невозможно и страшно счастлива.

почему весна всегда пахнет лимонадом,

почему мне от него ничего не надо,

ветер лохматит волосы, треплет ветки,

дом мой ветхий.

солнце закатное красное, как креветка,

когда я умру, передай от него привет мне.

почему мне никак не придумать, как с ним расстаться,

почему мы уходим спать, заменяя статус,

выходя из окон джаббера, аськи, скайпа,

выдыхая, будто бы отпуская,

желая спокойной ночи тому, кто невидим.

почему, мне кажется,

мы никогда

не выйдем?

«Те, на которых можно просто смотреть…»

В.

Те, на которых можно просто смотреть,

Даже не лица – а отблеск, оттенок, треть

Профиля – старый выцветший школьный снимок.

Вычти семнадцать лет и теперь ищи,

Гладкие челки, вылезшие прыщи

(Время мало что может поделать с ними).

Эти, с которыми дышишь одним огнем.

Слова не досказав, уже видишь в нем/в ней

Этот самый единственно верный отклик.

Пазл-не пазл, но точно входящий в паз

Выточенный ответ, невозможный пас —

Так, что не разберешь – он к тебе ли от ли?..

То, что без слов, – одуванчиковый венок,

Теплый асфальт, промятый тысячей ног,

Быстро пройти по поребрику. Смять обертку

Так, чтоб хрустела.

Глянуть наискосок.

На подбородке липкий арбузный сок,

Желтые пальцы от меда и чистотела.

Нет никакого «помнишь?» На том витке

Вы были в столь немыслимом далеке,

Что никаким «теперь» его не заполнишь.

Но, не заметив, спросишь о бывшем, том:

«Помнишь на даче утренний бадминтон?»

Слышишь в ответ: «Ну что за вопрос. А помнишь?»

Вроде бы вырос, стал нехорош, несвеж,

Хоть и не черств. Но кажется: плесень срежь

И запоет, засветит, зазолотится.

Станешь сосновой легкой хмельной смолой.

Смотришь на них – и тончает плешивый слой,

Как если держишь в ладонях большую птицу.

Каждый из них обычный, живой, земной,

Просто их волосы пахнут, как хлеб и зной,

Каждый оттенок, отблеск в стекле трамвая.

Встретишь случайно, коснешься в толпе плеча,

После идешь – прощенный от палача,

С каждой минутой мучительно оживая.

Осень в городе

0.

Меня кто-то любит, Боже мой, кто б то ни был,

Меня кто-то помнит, Боже мой, кто б то не жил,

Пусть им – всем тем – нарисованы будут нимбы,

Пусть им – всем вам – адресована будет нежность.

1.

Этот дождь на стекле,

Этот блеск, по воде бегущий,

Этот лгущий, неверный шум в городском саду.

То ли ночи стали светлей,

То ли пиво гуще,

То ли я тебя вижу чаще, чем раз в году.

То ли листья шуршат,

То ли кошки по крышам бегают,

То ли просто окно задрожало от сквозняка,

Ты ступаешь на черные клетки,

А я на белые.

Так что кто-то должен выиграть наверняка.

2.

И мне не важно, с кем ты меня поделишь,