Иногда корабли - [11]

Ты правитель страны, которая не жива,

Контрабандный Гудвин.

Где прибой холодный пирс не полировал,

Где не смог прийти, где не смог подыскать слова

Где тебя тогда никто не поцеловал

В ледяные губы.

Где не встретил тех, точнее, встретил не тех,

И с тех пор ты пишешь один бесконечный текст,

Будто не было в твой жизни других утех,

Как рыдать спросонья.

Капитан во сне – ты водишь то шлюх, то шлюп,

Ты нелеп, ты дурная мутация, однолюб,

И глаза слезятся и капли слетают с губ,

Засыхая солью.

А река плывет, сияя, как диамант,

И смывает тебя и время, февраль и март,

Не бывал, не стоял, не числился. Детский мат.

Не гуляй в приливе.

И когда-то ты не был юн, говорлив, смешон,

Ты попал на стык пространства, на грубый шов,

Петушок на платье, масляный гребешок,

Воробей в пыли ли.

Но когда тебя не было, время смиряло бег,

Чтоб потом в тебя бросить Псков, Абердин, Квебек,

Петушиный крик, аромат папирос «Казбек»,

Золотой и синий.

Чтоб, когда твой текст исчезнет, как всякий текст,

Там повыше спросят, мол, слушай, удачный тест?

Ты не думая скажешь: во‑первых, святой отец

Это так красиво

3.

Если будет театр – то пусть уж совсем без вешалки,

Если счастья просить – то немого, осоловевшего,

Ну, такого, что хватит на всех – хоть совсем разрежь его,

Вот оно, смотри, в ладонях твоих лучится.

Если горя – то самого горького, пограничного,

Если голоса – то пронзительного, синичьего,

Если долго смотреть на воду, поверь, что ни-че-го,

Ничего плохого воистину не случится.

69.655440, 173.550220

пока заметает ветер в реки излуку

пока мы нашли надёжное вроде место

пока мы лежим на снегу протянувши руку

давай например побалакаем об известном

россия наше отечество флаг в полоску

хей в родственниках у меня тот малый с аляски

он кстати умеет балакать по-эскимосски

по крайней мере рассказывать наши сказки

мы всё забыли он помнит что помнят камни

он помнит таянье снега оттенки меха

прикинь я уеду и буду американец

ведь им всё равно откуда ты блин приехал

россия наше отечество смерть неизбежна

ходил на соболя соболь в глаза смеялся

весна будет снежной и лето случится снежным

и то что будет голодно это ясно

с большой земли приходил один и сказал мне

что мы воюем с какой-то южной державой

что значит держава? страна атакуют замки

стреляют из луков врагов на палочках жарят

у них чернозём это значит земля искрится

засасывает семена выдаёт колосья

ещё говорят бывает жара за тридцать

они говорят что страшно и снега просят

ты помнишь такую книжку её когда-то

привёз круглоглазый варвар в тяжёлой шубе

что в нижнем мире жаркое значит гадко

да я не вру какие тут слушай шутки

а соболь ушёл и лось ушёл и куница

сестра родилась потом прожила маленько

она иногда приходит ночью и снится

такая мелкая только брови коленки

но мы бы не прокормили была б невеста

тебе например а что ты мне кажешь зубы

ну да не тебе но дальше-то неизвестно

отдали б её и были б обоим шубы

уеду в конце концов изучу английский

в нём меньше согласных простейший язык без тонов

аляска близко там солнце заходит низко

всё как у нас я думаю всё же стоит

у этого круглоглазого было в книге

что главный чертит в огромной своей тетрадке

вот взял у соседа лишней муки черники

и будешь гореть гореть это верно сладко

ещё они верят что если напишешь соболь

то будет соболь глаза его мясо шкурка

а если напишешь про шкурку ещё особо

дадут вдвойне чтоб справить большую куртку

и парку в школе учили что парка это

не тёплое а бабы в какой-то греции

но делают нитки в греции вечно лето

им этих ниток хватает чтобы согреться

а соболя не будет обратный отсчёт пошёл

колючий снег заметает нашу палатку

я вижу сестру с такими тугими щёчками

и с ручками в колбасных богатых складках

кому-то из нас наверное хватит щавеля

один из нас почти доживёт до лета

давай рассчитаем на пальцах кто возвращается

тому с аляски отдай мои амулеты

Гамбург

Андрею Дитцелю

Запах кофе и хлеба, рассеянный сумрачный свет,

В запыхавшемся небе соборный тяжелый костяк.

Говорю о тебе: «У меня есть знакомый поэт»,

И, пожалуй, я только тебя сформулирую так.

Вот дефисы мостов, стадиона зеленый овал,

Акварельная морось и ветер, летящий с реки,

Твой неистовый город когда-то тебя срифмовал,

И теперь ты уже не покинешь четвертой строки.

Поднимись на чердак, расплатись за пролет винтовой

Перестуком шагов, перезвоном холодных ключей,

Если лето приходит – то лето идет за тобой,

Ты единственный сторож его и его казначей.

Каждым утром с тобой просыпается россыпь дворов,

Перебранка растрепанных листьев, клубника на льду,

Потому что писать – это справится каждый второй,

А вот жить это всё – тут я вряд ли второго найду.

По тяжелой траве, заплетаясь, идут игроки,

По лиловой брусчатке несутся хмельные врачи,

Ты не бросишь ни текста, ни этой четвертой строки,

Потому что в ответе за тех, кто тебя приручил.

Я не знаю, что будет со всеми, что будет с тобой,

Знаю только шаги винтовые – один за одним.

И еще – что никто никогда не разрушит собор,

И не вычертит площадь, как та, что простерлась под ним.

Buxtehude

Маленькие зеленые города,

В которых всего три улицы и вода,

Да и воды-то в общем-то кот наплакал.

Ходишь по ним продольно туда-сюда,

Темный фахверк, окошечная слюда,

Три основных пути – на базар, на плаху