Инквизитор. Охота на дьявола - [106]
Но Бартоломе не знал жалости.
— По справедливости, — сказал он, — вас следовало бы утопить! Не пугайтесь! Не в бассейне! В интригах и кляузах! Вы, ваше преосвященство, утопили город в крови! Ваш собственный город!
Епископ не оправдывался, и это молчание было равнозначно признанию.
Бартоломе хотел высказать епископу все, что о нем думает, но внезапно почувствовал, как бессмыслен и бессилен его гнев. Он только что едва не вытряхнул душу из слабого старичка. Но, в чем бы не был виновен этот старик, его страдания теперь не могли уже ничего ни изменить, ни исправить. Они даже его ничему бы не научили.
Бартоломе отступил, как всегда отступал перед беззащитностью. Он только безнадежно махнул рукой, повернулся и пошел прочь.
Его остановил слабый оклик епископа.
— Брат мой, что теперь со мной будет?
— Что с вами может быть? — не понял инквизитор.
— Вы… сообщите?..
Наконец-то Бартоломе догадался, о чем идет речь.
— Ах ты, старый хрыч, — сказал он, не столько гневно, сколько удивленно, — погубил столько людей, а теперь трясешься за свою кафедру?! В самом деле, есть за что опасаться… Статуи, фонтаны, амфоры, наяды, черт побери! Как обидно все это потерять, не правда ли?
Епископ только издал тихий звук, то ли писк, то ли стон.
Губы Бартоломе скривились в презрительной усмешке. Но поникший старичок вызывал не только презрение, но и жалость.
— Не бойся, старый лис, — сказал инквизитор, — я не донесу. Живи, как жил раньше. Но, — добавил он, отчеканивая каждое слово, — отныне не смей становиться мне поперек дороги! Власть в епархии принадлежит мне! И если я замечу, что ты, старый крот, роешь под меня подкоп, я раздавлю тебя, как гусеницу!
— Хорошо, — всхлипнул епископ. — Только оставьте мне мои доходы, мои картины, моих маленьких девочек…
— Черт возьми, никто не покушается на твой гарем! — Бартоломе против воли рассмеялся.
…Когда инквизитор ушел, епископ еще долго сидел на оградке бассейна, глядя, как его шапочка плавает в воде. Он даже не попытался ее достать.
Их было пятеро в пустом и гулком зале заседаний. Пятеро отцов-инквизиторов, которые должны были вынести окончательное решение по делу о ереси и колдовстве дона Фернандо де Гевары. Пятеро, если не считать секретаря, сидевшего в углу за столом.
Четверо из них были в белых рясах доминиканцев. На этом фоне выделялся только епископ в фиолетовой сутане.
Бартоломе оглядел присутствующих.
Брат Хуан, настоятель здешнего доминиканского монастыря, — высокий, тощий, как жердь. Смуглое, худое лицо с глубоко запавшими глазами, острыми скулами, бескровными тонкими губами выдавало аскета и фанатика. Бартоломе казалось, что порой в этих ввалившихся глазах сверкал огонек безумия.
Брат Фелипе, каноник собора св. Петра, доктор богословия, — коренастый мужчина с высоким лбом мудреца и совершенно лысым, без единого волоска, черепом. Он задумчиво гладил рукой подбородок.
Эти двое были приглашены лишь в качестве консультантов и имели право лишь совещательного голоса. Высказать свое мнение они должны были первыми. Впрочем, от их мнения почти ничего не зависело.
Епископ, и без того маленький и тщедушный, сейчас совсем как-то съежился, поник, скорчился в кресле. Старого сибарита отнюдь не радовала необходимость принять участие в работе трибунала и взять на себя часть ответственности за приговор.
Подле Бартоломе дремал жирный брат Эстебан. Сегодня о пытках речи не было, а значит, просыпаться не имело никакого смысла.
— Я надеюсь, Господь вразумит нас и внушит наилучшее решение этого прискорбного дела, — сказал Бартоломе. — Прежде всего, я хотел бы выслушать ваше мнение, брат Хуан.
Глаза настоятеля злобно сверкнули.
— Этот человек — колдун, алхимик, астролог, закоренелый и упорствующий еретик! Он отрекся от нашей святой матери-церкви! Он совершил множество злодеяний, за которые ему не будет прощения ни на небе, ни на земле! Душа его будет пылать в адском огне, но и тело его должно поглотить пламя! Он заслужил смерть! — под конец высокий голос брата Хуана перешел на визг. — Он должен сгореть во плоти, во плоти, во плоти!
«Хорошо, — отметил про себя Бартоломе. — Иного я от этого изувера и не ожидал».
— Вы предлагаете выдать его светским властям, чтобы он был наказан в соответствии с законом?
— Да, да, да!
— Что скажете вы, брат Фелипе?
Богослов многозначительно сдвинул брови, от чего его массивный лоб прорезали глубокие морщины, и изрек:
— Поскольку обвиняемый погряз в наитягчайших грехах и навсегда погубил свою бессмертную душу, наша святая матерь-церковь должна извергнуть его из своего лона и само имя его предать проклятию. А дабы неповадно было никому другому вступать по его примеру на путь погибели, дон Фернандо де Гевара должен подвергнуться примерному публичному наказанию по всей строгости закона и без снисхождения.
— Если я вас правильно понял, вы также предлагаете выдать де Гевару светским властям для приведения приговора в исполнение?
— Да, без сомнения.
— Ваше преосвященство? — Бартоломе перевел взгляд на епископа.
Тот беспокойно заерзал в кресле.
— Может быть, — растерянно промямлил он, — нам не следовало бы так торопиться… Де Гевара принадлежит к знатной и уважаемой фамилии… У него, кажется, есть влиятельные родственники при дворе… И вообще… прежде чем принимать решение, когда дело идет о человеческой жизни, человеческой душе, пусть даже и заблудшей, следует хорошенько поразмыслить, все взвесить… Может быть, мы еще немного подождем, а уж потом?.. А?
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».