Инквизитор. Охота на дьявола - [104]

Де Гевара, по всей видимости, очень страдал и держался только усилием воли.

— Дон Лоренсо! — негромко окликнул его Бартоломе.

При звуке этого имени колдун встрепенулся, поднял голову, и от инквизитора не ускользнуло удивление, даже растерянность узника. А ведь смутить этого человека было не так легко!

— Я вижу, давненько никто не называл вас так, — усмехнулся инквизитор. — Целых пятнадцать лет. Достаточный срок, чтобы забыть, как вас звали на самом деле.

— Так этот дурень Фернандо все-таки выдал меня? — произнес колдун, и в голосе его прозвучала сдерживаемая ярость.

— А вы рассчитывали, что он будет молчать? — ответил инквизитор вопросом на вопрос.

— Да! Да! Я так думал! — казалось, это не слова, это стрелы злости слетали с языка де Гевары. — Какую я допустил ошибку! Я рассчитывал на силу его любви к моей жене! О, как глупо я поступил! Как можно полагаться на благородные порывы человеческой души, точнее, на порывы, слывущие благородными!.. Если хочешь чего-нибудь достичь — делай ставку на самые гнусные пороки и страсти, — и никогда не ошибешься!

— Благодарю за совет, — улыбнулся Бартоломе, а про себя добавил: «Им-то я сейчас и воспользуюсь».

— Нет, — продолжал он, стараясь не упустить ни одного жеста, ни одного движения де Гевары. — Вас выдал не дон Фернандо.

— Тогда кто же?!

— Зачем вам это знать? — с напускным равнодушием отозвался инквизитор. Но внутренне он весь собрался, сосредоточился. Он понимал: если сейчас он окажется достаточно хитрым, осторожным и осмотрительным, он узнает, кто же еще был осведомлен о подмене братьев, а, возможно, узнает также имя того, кто предостерег де Гевару.

— Так это был старый хрыч?! — от клокочущей ярости голос де Гевары стал хриплым.

— Да, — кивнул Бартоломе. — Именно.

«Кто бы это мог быть? Старый слуга? По крайней мере, ясно одно, предатель — старик».

— Ах, вот оно как!.. О, если бы я мог ему отомстить!..

«Делай ставку на самые низкие человеческие страсти! Де Гевара зол. Дай ему возможность удовлетворить свою злость!»

— Вы можете ему отомстить, — тихо сказал инквизитор. — Пожалуй, это единственное утешение, которое у вас еще остается.

Колдун встрепенулся. Он понял.

— Я могу его оговорить? Я могу на него донести? Я могу утянуть его с собой? — также тихо спросил он.

— Изобличить своего сообщника, — поправил Бартоломе. — Я вас слушаю.

— Это он во всем виноват! Это он научил меня колдовству! Это он…

— Давайте все по порядку, — прервал его Бартоломе. — Донос начинают с имени.

— Извольте, если вам так больше нравится… Его преосвященство Хуан Карранса, епископ города…

Бартоломе сделал вид, что записывает. На самом деле, он опустил голову, чтобы не выдать своего удивления.

— Так это он предупредил вас о предстоящем аресте? — с наигранным безразличием спросил он.

— Да, — подтвердил де Гевара. — Он.

Мгновение — и все поведение Каррансы предстало перед инквизитором в другом свете. Бартоломе вспомнил, как старичок заинтересовался доносом на колдуна. Теперь он понял и смысл странного вопроса, заданного епископом де Геваре на первом допросе: «Неужели вы не получали предупреждения свыше?» и простодушный ответ узника: «Не получал». В своем стремлении избежать скандала в епархии его преосвященство явно переусердствовал.

Бартоломе захлестнула такая же волна злости, как и де Гевару. Значит, из-за Каррансы, этого тихого, смирного, увлеченного древним искусством старичка, погибло столько невинных людей, да и сам он едва не поплатился жизнью! «Ну, подожди, старый хрыч, я тебе это припомню!»

— Виноват во всем только он, — продолжал де Гевара со злобной ухмылкой и даже не пытаясь придать своим словам вид правдоподобия. — Я встречался с ним на шабаше… Он…

— Замолчите вы! — оборвал его Бартоломе.

— Я готов покаяться, — заявил колдун, хотя выражение его лица, хищного, искаженного гримасой боли и злости, говорило совсем о другом.

Со свойственной ему изобретательностью, де Гевара искал лазейку, в которую мог бы ускользнуть.

— Нет, — резко ответил Бартоломе. — Не выйдет. Я не стану с вами разговаривать. Я не стану вас слушать. Для меня вы — дон Фернандо де Гевара, упорствующий и нераскаявшийся еретик, колдун, не признавший свою вину даже под пытками. Ваши слова записаны в десятках протоколов. Улик и свидетельских показаний против вас столько, что хватило бы и на сотню человек. Вы совершили столько преступлений, что не вправе рассчитывать не только на помилование, но даже на снисхождение. Дон Фернандо де Гевара, вы будете осуждены!

— А как же милосердие церкви? — злобно рассмеялся де Гевара. — Ведь Бог велел нам прощать!

— Вот у Бога прощения и просите, — ответил Бартоломе, — а люди вас вряд ли простят.

* * *

Сразу же после допроса де Гевары Бартоломе отправился во дворец епископа. Он не помнил, как он миновал расстояние между зданием трибунала и резиденцией епископа. В его душе все просто кипело от злости.

На парадной лестнице дворца слуги попытались остановить нежданного гостя, что-то бормоча о плохом самочувствии его преосвященства. Одного из них, оказавшегося у него на пути, инквизитор отшвырнул прочь; решительно отстранил второго; взяв за воротник, встряхнул третьего.