Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина - [35]

Семёнов всё это воспринял однозначно: провокация западных спецслужб, которая должна деморализовать волю руководства страны, заставить Россию открыть границы, а потом её оккупировать под предлогом, что русские всё секретят. И происходящее тут, шло именно по такому сценарию.

Сенсационное сообщение подхватили все мировые СМИ и люди кинулись в Москву. С утра до вечера радио и телевидение передавали информацию о происходящих на границах РФ событиях. Вот и сейчас, пока Семёнов ехал в Зону, радио, не умолкая, сообщало следующее:

«…Как сообщает наш корреспондент, на границе Польши и Белоруссии в огромной автомобильной пробке, растянувшейся от Бреста до Парижа, было обнаружено 8 автобусов с 235 расстрелянными проститутками из Чехии и Венгрии, а семерых их сутенеров нашли повешенными на соснах в окрестном лесу. Автобус отправлялся в Москву, в район Останкино.

На таможенном посту Чопа в давке, образовавшейся здесь, были задавлены 1678 представителей Германии и Франции, часть из которых скончалась на месте от удушья…».

Машина Семёнова медленно ползла мимо тяжелой военной техники, выстроившихся вдоль магистралей солдат и омоновцев. Теперь этот район, где находилась его любимая Шереметьевская усадьба, где когда-то пела знаменитая «крепостная актриса» и где они любили с женой гулять осенью, получил хлесткое название «Зона». Подлежал выселению значительный район Останкино, прилегающий к телевизионной башне. В зону выселения вошли дома по улице Академика Королёва, от Ботанической улицы и до поворота к кинотеатру «Космос», все дома Первой и Второй Останкинских улицах, маленькой Хованской улицы, где жили космонавты, улиц Прасковьина, 5-го и 6-го Останкинского переулков, улиц Кондратюка, части Аргуновской и Цандера, 2-й и 3-й Новоостанкинских улиц. Эвакуации подлежали жители части домов Кашёнкина Луга и Ботанической улицы, примыкавшим к телецентру, домов по Новомосковской улице. Выселению подлежали жители всех внутренних дворов семи огромных башен, возвышающихся тут до самого Останкинского пруда, сталинских восьмиэтажек на нечётной стороне Академика Королёва и пятиэтажек времён Никиты Хрущёва.

Эвакуировали также персонал парка «Останкино», который в советское время раньше носил название «Зона отдыха имени Ф.Э. Джержинского», сотрудников всех служб телецентра, ресторана «Твин Пигс», Музея крепостных, священников и прислужников храма Животворящей Троицы, работников садового хозяйства по Прудовому проезду, а также пекаря и продавца киоска «Пончики», который функционировал на конечной остановке всех трамваев, следовавших в Останкино. Никто не мог сказать внятно, зачем это делается и для чего людям предложено покидать свои жилища, ради какой-то такой цели. Говорили, что так спасают людей от инфекций. Но говорили и о том, что кто-то хочет захапать Останкино под свои строительные нужды.

4.

Если быть совсем точным, район теперь назывался не просто Зона, а «Зона особого режима», где были установлены свои законы и введён комендантский час. Сначала, как говорится, было слово, а потом началось дело. Пожарные машины МЧС, фургоны службы химзащиты, какие-то деятели с надписью на спинах «Космические войска», работники ФСБ, прокуратуры, управы, префектуры, представители МВД закрутились тут с утра 19-го и крутились до глубокой ночи, сменяя друг друга. Вертолеты ВВС с важными шишками из Генерального штаба, штаба Объединенного командования войск СНГ, Высшего военного совета Союзного государства зависали над Останкинским прудом, на сооруженные саперами плоты высаживались новые и новые отряды российских специалистов самых разных областей науки и техники. Район в течение одной ночи был обнесен колючей проволокой, в ней были проделаны входы, с названиями, похожими на пистолетные выстрелы — КПП (контрольно пропускные пункты), напичканные какой-то сверхсекретной просвечивающей аппаратурой и аппаратурой слежения.

Кругом было выставлено оцепление из ражих парней в форме спецназа МВД, ФСБ и ОМОНа, бесцеремонных, грубых и наглых.

Следователю Семенову выдали пропуск в Зону, который его водитель укрепил на ветровом стекле служебной «ауди», но даже с пропуском он добирался до места расследования часами: спецназовцы подолгу изучали его пропуск, сличая фотографию, без спешки, сантиметр за сантиметром, обыскивали машину. На подъездах к Зоне его постоянно осаждали орды журналистов. Облепив машину со всех сторон, едва не прыгая под колеса, требовали хоть какой-то информации. А таких журналистских кордонов по городу были сотни, особенно вокруг Зоны.

В Зону можно было въехать только с Ботанической улицы, продравшись сквозь строй военных грузовиков и строительной техники, скопившейся у Останкинского пруда и телецентра. А вот эвакуация из Зоны шла только через Проспект Мира. В первые дни, когда объявили о том, что в районе объявляется карантин и военное положение и все живущие тут, должны его покинуть в течение 24 часов, случился гигантский транспортный коллапс.

Семёнов, глядя на эту псевдоэвакуацию, только диву давался: как велика и неизлечима русская чиновничья глупость! В сторону Проспекта Мира день за днем шли и шли вереницы автобусов с обитателями огромных 22-х этажных домов. Кто-то из полицейского руководства Москвы решил, что так будет лучше — отправлять людей в центр, а уже оттуда — по местам расселения, в гостиницы и кемпинги. В результате, вливаясь в общий поток машин, везущих людей на работу из Подмосковья, эти автобусы плотно застревали.