Инкуб - [24]
В порыве она хотела броситься за ним вслед, чтобы спросить, узнать хоть что-то. Но страх жизни, созвездье сомнений и привычка «быть как все» покорили порыв. И ей оставалось лишь, прислонившись к стеклу, наблюдать, как его чёрный силуэт растворяется в бронзовой пелене городских сумерек.
_________
Чума
_________
Чёрные кареты, запряжённые чёрными лошадьми, одна за другой останавливались у театра, выпуская из своих чрев чёрные силуэты, призванные в этот день на чёрный пир веселья в городе умалишённых и убийц. Наступил «Театральный Вечер» - так его называли Они: жители изнанки мира, верховные судьи обречённых, потерянных душ. Сегодня играют «Пир во время Чумы», как и всегда; потому и сокрыты их лица тревожными масками – отражёнными кошмарами людей, чью жизнь они едва ли ценили.
Вот – полный господин в цилиндре с обрюзгшим от жира лицом – маска жадности и чревоугодия. Вот – прокажённая – примерившая болезнь и изгнание. Два джентльмена с забинтованными носами – братья по сифилису. Маленький карлик, одна нога короче другой – слуга насмешки и жестокости. Ему нет нужды носить маску.
«Общество уродов» – не иначе – оно текло, словно слизь, заполняя стулья и ложа, свободными щупальцами хватаясь за бокалы и угощения, за кольца шлюх и прочие искушения. Их голоса сливались в один – белый шум, нарастающий в предвкушении человеческой комедии на полукруге драмы – месяца луны, покачивающегося в такт их вечного опьянения. И, наконец, в момент, когда уродливый парад – гниющий маскарад – дошёл до исступления, – потух электрический свет… и пробил час представления.
Свечи… множество мерцающих свечей окружило сцену, словно сотни блуждающих огней над ещё свежими, но уже тухлыми кладбищенскими ямами. В пламени факелов судьбы посреди неровного мерцания полусвета стоял стол – длинный и чёрный, похожий на грязную, мутную реку, на волнах которой кувыркались пустые бутылки, пропавшие фрукты, разбитые урны и кости померкших людей из размытых могил. А позади, за задником городского тумана, блуждали серые тени, высматривавшие добычу, скрипя когтями о металлические опоры, просовывавшие свои длинные языки в невидимые щели, пытаясь дотянуться ими до тех, кто сидел за столом – заразить своим красноречивым ядом, уколоть шипом страсти, выпить до бледного дна.
И в полумраке мизансцены неразличимы были лица актёров. Лишь один – в белой маске – приковывал взгляд: председатель безумного пира на улицах вечной Чумы.
- Они что, изменили сценарий?
- Похоже на то. Зачем на Вальсингаме эта маска?
- А, по-моему – очень мило! Мне всегда нравилась стилистика итальянского театра! А тут ещё и персонаж характерный!
- Да что за персонаж?
- Как, вы не знаете? Скарамуш – весельчак и бездельник, а внутри – философ с особым взглядом на мир.
- О, от таких мало проку на здешней земле! К тому же, это может повлиять на общий смысл пьесы!
- Даже если так! Сколько раз мы уже смотрим этот нудный спектакль! Мне порядком поднадоел текст. Нет новизны – всё одинаково!
- Но и в Городе ничего не меняется. Для того и есть мы, чтобы всё было так же, как в этой пьесе: чтобы её конец всегда служил началом нового пира; чтобы никогда не кончалась «чума».
- Однако, этот Скарамуш, он даже говорит иначе! Тот же текст, а слова как-то по-иному звучат!
- Может другой актёр?
- Без моего утверждения?!
- Полно вам, Председатель! Ведь только интереснее! Но тише… давайте смотреть…
Плачем пела рыжая Мэри. Спокойная и отрешённая, она, казалось, уже давно сдалась могуществу Чумы. Но сквозь века непризнанной так и осталась сила грусти. Хоть говорят, что плач сильней тревожит дуралейской песни.
Луиза танцевала, так остервенело, что искры разлетались под ногами. Её распутство страстно развлекало, и красные чулки дразнили… и ягодицами нагими прижималась она сильнее к заднику тумана. А языки лизали её соки, захлёбываясь, задыхаясь, готовые ворваться внутрь – разорвать на клочья, и водрузить на лепестках разврата знаменья чёрные Чумы.
Её безумие нашептывало нежно: «Почти погасла… почти померкла…»
- Её безумие прелестно!
- Безусловно! Не то, что эта Мэри! Скучная, обычная девчонка! Как запоёт – засыпаю. Ей богу, каждый раз!
- Другое дело – Луиза! Играет со смертью, дразнит её, вызывает открыто!
- И проигрывает дуэль…
- Никогда не понимал, почему ей вдруг становится дурно.
- И сильные – не без слабостей.
- Или дух её не так силён.
- Коли так, напомни мне переписать сценарий.
- Ты каждый раз мне это говоришь.
- И ты каждый раз забываешь…
- О, смотрите, священник!
И звериный хохот наполнил зал...
Они одели его как шута. И без того смешной, но всё-таки трагичный персонаж, пред ними он предстал безудержно комичным. Насмешка над религией? Отчасти, как всегда. Скорее над верой и ценностями, которыми живут люди; над тем, что их держит и что волнует, смеялся здешний сброд.
В глаза им усмехался из-под маски Вальсингам… Скарамуш…
Он скрипкой пригласил скелетов в пляс, завёл веселье, как шкатулку, уничтожив ключ, и, громко рассмеявшись, резко, остановил фальшивый балаган:
Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.
Экстрасенсорные способности — это дар или проклятье? И как они могут помочь, если твой отец — серийный убийца, жизнь — побег длиной в 16 лет, новый сосед — сын одной из жертв отца, а загадочная болезнь юной пациентки — последствия её прошлой реинкарнации? Чтобы спасти умирающую девочку придётся расследовать преступление пятнадцатилетней давности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман "ДAP" - первая книга мистической трилогии. В ней нет оборотней и вампиров, волшебников и нереальных миров, но есть самая обычная девушка, проживающая в наши дни, получившая "дap" о котором не просила. Представьте, что в одно солнечное или дождливое, не важно, утро вы просыпаетесь с крыльями за спиной. Вот так просто - открыли глаза, пошли принимать душ и-и-и… Изменится ли после этого Ваша жизнь? Куда бежать с подобной проблемой: в психиатрическую клинику, секретную лабораторию, а, может, на телевидение в шоу «Кунсткамера»? Но крылья это не предел, это начало череды необъяснимых, пугающих и болезненных событий в жизни Сары Лисы. .
Атмосферный, леденящий кровь, мистический роман начинающего английского писателя. Книга, мгновенно ставшая бестселлером, по праву была названа «живой классикой готики» и получила одобрение самого Стивена Кинга.Лоуни — странное пустое место, расположенное на побережье Англии. Отправляясь вместе со своей семьей в паломничество к здешней святыне, пятнадцатилетний подросток даже не подозревал, с чем ему предстоит столкнуться в этом жутком, унылом краю. Пугающие чучела, ужасные ритуалы, необычное поведение местных жителей, скрывающих страшную тайну, внезапный оползень и обнаруженный труп младенца, выпавший из старого дома у подножия скал…Победитель COSTA FIRST NOVEL AWARD и Best Book of the YearПремия British Book Industry AwardsBest Summer Books of 2016 by Publishers WeeklyA Best Book of 2015 by the London Times and the Daily Mail«Не просто здорово, а восхитительно.
Он фотограф. То что он снимает некоторым людям и в кошмарах не может присниться. Он видит смерть каждый день и уже привык к своей странной жизни. Но появляется человек, который толкает его на путь размышлений и пересмотра своих ценностей.Что в итоге победит - прижившаяся за годы привычка видеть смерть или желание что-то изменить в своей жизни?