Инкуб. Книга 2 - [35]

Веселье юноши не прошло незамеченным, и реинкарнация знаменитого мушкетёра бросила на него гневный взгляд, который не посрамил бы самого шевалье. Но опять же, как истинному гасконцу, ему ничто не могло испортить настроение, когда рядом находится прекрасный пол.

Лихо подкрутив усы, капитан церемонно поклонился Цветанке, а затем подхватил её под локоток и повёл к предназначенной для них карете. Юлиану не оставалось ничего другого, кроме как тащиться следом за ними. Спустя несколько шагов он уже был далёк от прежнего благодушного отношения и мечтал лишь об одном — придушить местного д'Артаньяна, который сыпал изысканными комплементами, стремясь добиться благосклонности его жены.

«Самовлюблённый наглец! Петух в павлиньих перьях!» — кипел от негодования юноша, едва не наступая на пятки бравому вояке. При посадке в карету он не выдержал и схватил капитана за плечо, когда тот вознамерился помочь девушке.

— Отойдите! Это привилегия мужа, — процедил он сквозь зубы.

Мишель де Грамон потянулся было к шпаге, но передумал и с учтивой улыбкой коснулся пальцами полей своей шляпы.

— Сударь, у нас это привилегия лакея, но так и быть, я уступаю эту честь вам, — уколол он юношу, но тот не остался в долгу.

— Извините, я не знал, что вы по совместительству подрабатываете лакеем.

Капитан переменился в лице, но выдержка ему не изменила.

— До встречи, сударь! Надеюсь, к тому времени ваш боевой задор не иссякнет, — проговорил он с мягкой угрозой в голосе и, послав воздушный поцелуй Цветанке, громко добавил: — Ах, ma chérie! Знайте, вы прелесть! Я с нетерпением жду нашей следующей встречи.

Юлиан, решивший не затевать скандал, украдкой показал ему дулю и Мишель де Грамон скрипнул зубами. «Мы ещё встретимся, щенок, и ты кровью смоешь своё оскорбление», — пообещал он, злобно глядя на рыжего красавца, не расстающегося с соколом.

— По коням! — рявкнул капитан, видя, что его люди замешкались. — Не отставать, негодяи! Если что случится с гостями их величеств, я лично сдеру с вас шкуру!

* * *

Оказавшись наедине, некоторое время венценосная чета ехала в полном молчании, а затем король швырнул амулет на колени Аделии.

— Мадам, я мирился с тем, что вы плохая жена, но надеялся, что вы хорошая мать, — произнёс он с тихой яростью и, переведя дыхание, добавил: — Но вы и здесь не оправдали мои ожидания. Когда я поддался на ваши уговоры и отдал нашу дочь в ведовскую обитель, я надеялся, что она будет в безопасности.

— О, боги! — вскрикнула Аделия и её потемневшие глаза, казалось, заняли пол-лица. В панике она вцепилась в мужа и тряхнула его за лацканы мундира. — Что?!.. Что случилось с Аннет?.. Сир, не молчите!

С непримиримым выражением на лице король оттолкнул её руки и отвернулся к окну кареты.

— Эвальд, это слишком жестоко! Умоляю, скажи!

Подхватив пышные юбки, Аделия попыталась упасть на колени, но король схватил её за талию и снова усадил на диванчик.

— Не унижайтесь, мадам. Это бесполезно.

— Хорошо, — пробормотала Аделия. В страхе за жизнь дочери она сидела как на иголках и не спускала с мужа молящих глаз, борясь с яростным желанием обернуться зверем и вырвать ему глотку.

Наконец она не выдержала:

— Дорогой, хотя бы ответь, Антуанетта жива?

Король смерил её долгим взглядом и, сменив гнев на милость, нехотя уронил:

— Да.

Зная по опыту, что дальше спрашивать бесполезно, Аделия прислонилась ноющим затылком к спинке диванчика, и обессилено закрыла глаза. Несмотря на радостное облегчение, тревога не ушла, и её рука судорожно сжимала амулет. Она хотела бы связаться Верховной ведьмой и выяснить подробности того, что произошло в обители, но это был необоснованный риск. Свет от работающего амулета не скроешь, а король на дух не переносил колдовство. К тому же верховная жрица могла снова проигнорировать её вызов, как она делала это в последнее время.

Чеканный профиль мужа, застывшего как изваяние, вызвал в душе Аделии неприязненное чувство и даже больше. Под влиянием только что пережитого потрясения её любовь к нему иссякла, и сейчас она ненавидела его почти так же сильно, как в начале их женитьбы, когда Эвальд II из династии Бертольдов[20], подчиняясь давлению могущественных жриц Всеобщей матери[21] был вынужден взять её в жёны. Таким образом Ведьминские круги хотели упрочить свои пошатнувшиеся позиции, а молодой король надеялся заполучить их поддержку в борьбе за престол.

При этом ни одна из сторон и не думала считаться с чувствами двадцатилетней Аделии де Линь, которой выпал «счастливый» жребий — стать королевой Эдайна. Стоило только ей заикнуться об отказе, и Верховная ведьма тут же пригрозила, что отберёт у неё ведовской камень, а поскольку страх оказаться парией среди своего племени исподволь прививался эриатам с малолетства, то она не выдержала характер и сдалась, о чём потом ещё не раз пожалела.

Особенно тяжело высокородной красавице-ведьме, привыкшей к вольной жизни, пришлось на первых порах. Избалованная родителями и всеобщим поклонением мужчин высшего общества, где вращалась их семья, она с трудом выносила тяготы подневольной жизни при королевском дворе. Вдобавок само замужество не принесло ей радости и это ещё мягко сказано.