Инкарцерон - [50]

Вся гостиница, похоже, спала. Но едва заметное движение под дверью чьей-то комнаты (кажется, Каспара) привлекло внимание Клодии, и она в смятении прикусила губу.

На двух стульях вальяжно развалился здоровяк Факс.

Не сводя с неё плотоядного взгляда, от которого по спине Клодии пробежал холодок, телохранитель ёрнически помахал ей пивной кружкой.

17

Древние всегда изображали богиню Правосудия слепой. Но что если она видит? Видит всё, и в немилосердном её Оке один лишь холод? Кто спасётся от подобного взора?

Год за годом Инкарцерон усиливал хватку. Сотворил ад из того, что должно было стать раем.

Ворота заблокированы, снаружи не слышно наших стенаний. А посему я начал тайно изготавливать ключ.

Дневник лорда Каллистона

 ***

Город встречал входящих насторожено – в оскаленной пасти ворот торчали острые, как бритва, металлические клыки. Финн предположил, что существует некий механизм, и в случае опасности или нападения извне створки смыкаются в безжалостном цепком укусе.

Он взглянул на Гильдаса, устало навалившегося на фургон. Старик был избит, губа его распухла.

– Тут должен быть кто-то из ваших, – сказал Финн.

Сапиент обтёр лицо связанными руками и сухо ответил:

– Даже если и так, они тут особым уважением не пользуются.

Финн нахмурился. Это всё вина Кейро. Первое, что сделали люди-цапли после того, как вытащили их из ловушки – обыскали сумку Гильдаса. Рассыпали порошки и раскидали мази, заботливо упакованные иглы, отшвырнули в сторону книгу песен Сапфика, которую старик всегда носил с собой. Всё это не вызвало интереса. Но обнаружив куски мяса, горожане переглянулись. Один из них, худой и костлявый, развернулся на своих ходулях и констатировал:

– Воруем, значит.

– Друзья, послушайте, – мрачно начал Гильдас – мы понятия не имели, что это ваша овца. Всем нужна пища. Я отплачу своими знаниями. Я сапиент и кое-что умею.

– О, ты заплатишь, старик! – Взгляд вожака не предвещал ничего хорошего. Он посмотрел на своих товарищей; казалось, они забавляются. – Заплатишь своими руками, когда Судьи увидят вот это.

Финна связали очень туго, от пут горела кожа. Его вытянули наружу, и он оказался возле маленькой повозки, запряжённой осликом; человек-цапля, ловко соскользнув с ходулей, сел верхом на животное.

Привязанный сзади к повозке, Финн ковылял рядом со стариком по дороге, ведущей к городу. Дважды он оглядывался, в надежде увидеть Кейро или Аттию, уловить хоть какой-то знак, что друзья поблизости. Призрачно мерцающий лес остался далеко позади. А дорога летела вперед, словно стрела, вниз по металлическому склону; вдоль утыканной шипами обочины тянулись глубокие рвы.

– Какая мощная защита! Чего они боятся? – удивлённо пробормотал Финн.

Гильдас нахмурился:

– Нападения, очевидно. Видишь, как спешат попасть внутрь до Выключения Дня.

Спешат – это слабо сказано. Почти вся огромная толпа, которую они видели ранее, уже была внутри, за стеной; торопясь к воротам, пленники услышали, как в крепости просигналил горн, и человек-цапля свирепо пришпорил ослика, да так, что Гильдас через некоторое время начал задыхаться, едва не падая на бегу.

Оказавшись в безопасности внутри стен, Финн различил лязг опускаемой решётки и бряцанье цепей. Успели ли Кейро с Аттией пробраться внутрь? Или остались где-то там, в лесу? Он понимал – оставь он при себе Ключ, люди-цапли немедленно отобрали бы этакую диковинку. И всё-таки нервничал, думая о том, что Ключ в руках Кейро, и названый брат, возможно, разговаривает сейчас с Клодией. И ещё одна мысль неотвязно преследовала его, но об этом он старался не думать. Не сейчас.

 – Шевелись! – Вожак сборщиков урожая дернул его вверх. – Нужно успеть всё сделать сегодня. До начала праздника.

Их потащили по улицам, сквозь огромный людской муравейник. Дороги и переулки были украшены маленькими фонариками; когда Тюрьма выключила огни, город изменился, стены покрылись сетью крохотных серебристых искорок, ярких и очень красивых. Тут были тысячи людей. Натягивались тенты, разворачивались гигантские базары, стада овец и табуны кибер-лошадей томились в загонах и на рыночных площадях. Финн видел нищих без рук, слепых, безгубых и безухих. Видел настолько обезображенных больных, что у него перехватывало дыхание и оставалось только отвести взгляд. И ни одного получеловека. Однако, на полуживотных, отвращение, похоже, здесь не распространялось.

Цокот копыт оглушал; пахло навозом и потом, гниющей соломой и – неожиданно остро – сладковатым ароматом сандала и лимона. Повсюду, растаскивая объедки, копаясь в канавах, бегали собаки, а следом за ними проворно сновали медно-чешуйчатые крысы – плодовитые твари ныряли в щели и дверные проходы, их крохотные глазки светились красным.

Финн видел изображения Сапфика на каждом углу, над арками и окнами. Сапфик высоко вздымал правую руку, словно демонстрируя отсутствие пальца, а в левой держал – Финн с глухо забившимся сердцем сразу узнал предмет – кристальный Ключ.

– Ты это видел?

– Видел. – Тяжело дыша, Гильдас присел на ступеньку, пока один из похитителей, оставив их, двинулся сквозь толпу. – Намечается какой-то праздник. Наверное, в честь Сапфика.