Индиго - [60]

Он сидел в зоне отдыха, сцепив пальцы на колене, и пристально смотрел на нее. Она едва не усомнилась, что это он. Прическа другая, строже, чем в последнюю их встречу, но, несомненно, он.

Она поспешила к нему, стиснула его ладонь.

— Какого черта ты делаешь в Чикаго?

— Встречаюсь с тобой, — ответил Джек.

— Я хочу сказать, ты же пропал в Риме! То есть, казалось, никто не знает, где ты, и вот…

— Вижу, ты удивлена. Ты ожидала встретить кого-то другого?

Луиза, прищурясь, посмотрела на него.

— Откровенно говоря, да. Другого. Но не думай об этом. Скажи, что ты задумал? Лучше, чтобы это было что-то доброе. Но сначала: кто тот парень, что звонил мне?

— Его зовут Руни. Помнишь издателя, к которому я ходил договариваться насчет книги отца?

— Почему было просто не позвонить самому?

— Я в Чикаго всего пару дней, — вздохнул Джек, — Руни — хороший малый. Даже приютил меня у себя.

Я спал на его диване. Тебе бы посмотреть на его берлогу: огромная ванная комната, стены до потолка оклеены… Пожалуй, тебе это видеть ни к чему. Дело в том, Луиза, что в последнее время я превратился чуть ли не в параноика. Мне все кажется, что… Я должен был застать тебя врасплох, чтобы увидеть твою реакцию.

Луиза покачала головой. Она не понимала, о чем он говорит. Но, снова посмотрев ему в глаза, заметила мерцающий блеск, как если бы они, не перемещаясь в орбитах, тем не менее не смотрели прямо на нее, а мгновенно меняли фокус, и все поняла. Поняла она и причину его паранойи. И хотя и знала ответ, спросила:

— Зачем ты позвал меня сюда, Джек?

Джек посмотрел на сводчатый потолок великолепного атриума, на круг, похожий на глаз, в самой его верхней точке. Сквозь него видно было, как спускается темнота, пронизываемая лучами электрического света офисов.

— Сумерки наступают. Но я забыл обо всей этой иллюминации внутри.

Черт, он даже говорить начинает, как отец, подумала Луиза.

— Тебе нужно прийти сюда, когда здание закрыто на выходные. Я могу тебя провести.

— Можешь?

— Конечно. Я работаю на Чикагский фонд архитектуры. Могу пройти почти куда угодно. Но для этого кое-что нужно.

— Что именно?

— Убедительно объяснить, почему мне это необходимо. Пошли. Посидим где-нибудь, где можно выпить.

Они отправились в «Рок-боттом». В бар только что начали сходиться конторские служащие. Джек с Луизой уселись у стойки — отдельным островком среди неистового рок-н-ролла. Луиза заказала две большие порции виски. Она с трудом верила тому, что сказал ей Джек в Центре. Облокотившись о стойку, она недоверчиво разглядывала его ничего не выражающее лицо. Он кончиками пальцев касался края стойки и смотрел перед собой немигающим взглядом.

Хотя он только что рассказал обо всем, что с ним произошло, было такое впечатление, что он, все так же сидевший и глядевший сквозь шумных танцующих, сам не мог в это поверить. Те события снова и снова проходили перед его мысленным взором, как кадры фантастического фильма.

— Сперва я подумал, что это Натали столкнула меня в реку. Так дурацки пошутила. Я сознавал, что проплыл под другими четырьмя мостами. Был ужасный момент, когда я подумал, что не выберусь, утону в Тибре.

Я был уже едва жив, когда впереди показался мост Сан-Анджело. Посмотрел наверх и увидел тех каменных ангелов: крылья распростерты, смотрят вниз и ничего не делают, чтобы помочь мне. На берегу гуляла влюбленная парочка. Они обнимались, и целовались, и смеялись. Я видел их силуэты. Я застрял в иле. Голова моя была вся в крови, а сам я — в серой грязи и зеленой тине. Девушка испугалась и завизжала. Но потом они подошли ко мне.

Больше ничего не могу вспомнить. Должно быть, парень с девушкой вытащили меня. Когда я наконец пришел в себя в римской больнице, медсестра сказала, что меня привезла в своей машине молодая пара. Я получил сотрясение мозга и два дня не приходил в сознание. Горло у меня распухло от трубки, через которую мне очищали желудок. Когда волны били меня об опоры мостов, я сломал два пальца и ребро.

В больнице не знали, кто я. Мой бумажник вместе с пальто утонул в Тибре. Так что определить, кто я, они не могли. Меня продержали там еще три дня. Я мог позвонить Натали, но в то время считал, что это она столкнула меня в реку, да и в любом случае непонятно было, почему она не искала меня, не проверила больницы, не сделала что-то еще. Так что я просто лежал на койке. Думал.

Я даже задавался вопросом, а не замешана ли и ты в этом, Луиза.

Я думал об отце. Много думал. О том, как всю жизнь меня или тянуло к нему, или отталкивало то, что я узнавал о нем. И вот я оказался в Риме, выполняю его последнюю волю, занимаюсь его делами, даже сплю с одной из его женщин, и ужасная мысль пришла мне в голову: старик все заранее спланировал. И будучи мертвым, он управляет мной.

Я лежал на больничной койке и размышлял, улыбаясь медсестрам, мучась внутри. Еще до того, как меня выписали, я решил возвратиться в Англию, вновь наладить свой бизнес. Но сперва я отправился в банк, сообщил о потере карточек и договорился о кредите. Потом пошел в отцовский дом.

Была середина дня. Яркое осеннее солнце. Парадная дверь не заперта. Вновь Малер. Контральто. Ферриер или кто-то похожий на нее. На первом этаже никого, так что я тихо поднялся на второй, прокравшись мимо тех ясноглазых манекенов. Даже сквозь оглушительно звучавшую музыку я слышал, как они трахаются. Натали и один из тех молодых итальянцев, которых я видел в ее студии, когда познакомился с ней. Один из ее дружков-наркоманов. Дверь была слегка приоткрыта. Она, голая, стояла на четвереньках на постели, разведя ноги и приподняв зад. Парень пристроился сзади и охаживал ее, но на глазах у него была повязка, а руки связаны за спиной. Одна из ее эзотерических игр, в которые она любила играть со мной.