Индейцы озера Титикака - [41]

Перевалив через хребет, мы спустились полями к речке. Там подкрепились, перед тем как двинуться дальше к Курве, которую мы лишь оттуда увидели во всей красе. От речки вела тропинка, зубчатая, как пила, вверх на холм, где находилась наша цель, Сан-Педро-де-Курва — почти в облаках, как гнездо кондоров.

После обеда начали подниматься. Медленно: на два с половиной километра подъема нам потребовалось почти полтора часа. Останавливались, вероятно, через каждые сто метров, Пепик измученно фыркал, брюхо у него раздувалось, как мех, я тоже задыхался. Когда мы наконец достигли первых хижин, у меня стояли черные круги перед глазами и Пепик выглядел ненамного лучше. Высотомер показал, что от речки нас отделяло по высоте 850 метров, и это всего при двух с половиной километрах пути.

Коррехидор, наивысший представитель власти в местечке, предоставил в мое распоряжение комнату в своем домике. Две кружки горячего кофе помогли преодолеть усталость, и, когда я увидел, как удовлетворенно жует Пепик сочные кукурузные стебли, мне начало в Курве нравиться.

Это очень старое селение. Коррехидор сказал, что его заложили испанцы вскоре после своего появления в этом краю; это кажется правдоподобным, если принять во внимание местоположение Курвы и старинную церковь с деревянными статуями аскетических святых в раннем колониальном стиле. В пыли дорог и уличек мы нашли обломки старой индейской керамики, причем в таком изобилии, которое позволяет с большой вероятностью предположить, что испанцы основали свое поселение там, где раньше жили индейцы. Мне показалось весьма удивительным, почему индейцы и испанцы стремились сюда, на невозможную высоту, где нет даже воды и где почти все время дует сильный холодный ветер. За водой ходят почти за километр. А немного ниже есть очень приятное место, там у жителей Курвы поле, этот участок защищен от ветра, находится на солнечной стороне, и питьевая вода под рукой.

Как оказалось при исследовании окрестностей, древние индейцы были, однако, еще большими «чудаками», поскольку я нашел остатки сравнительно крупного укрепления в полукилометре выше Курвы, на холме Круспата, где еще ветренее и холоднее. Великолепный горный массив, до которого рукой подать, искрится здесь своими снегами и ледниками, роскошный, как настоящий трон солнца, восходящего за ним.

Ситуация напоминает острова озера Титикака. Старые доинковские селения мы находили везде на холмах, по возможности, в неприступных местах, под защитой укреплений. Времена, когда сформировалось индейское общество и происходила классовая дифференциация, кажется, были богаты бурными событиями. Отдельные роды постоянно боролись между собой, войны и нападения были обычным делом, и поэтому неудивительно, что люди уходили на неприступные вершины и запирались в укрепленных селениях.

Еще более крупные, лучше сохранившиеся, и особенно неприступные селения мы нашли на крутом скалистом холме недалеко от деревни Теленоайа. Сам холм привлек наше внимание причудливой формой. В результате мы обнаружили селение с храмовой площадкой и многочисленными могилами у его подножия и остатки обширного укрепленного поселения из ста двадцати домов наверху. Оно, собственно, представляло собой более крупный вариант укрепленного селения с острова Сурики — это было самое интересное открытие. Здешнее поселение имело ту же систему укрепленных входов, такие же ряды домиков гарнизона в крепости, одинаковой была и возвышенная часть, где, вероятно, жил начальник крепости.

Из Курвы и с близлежащих вершин открывается великолепный вид на окрестности. Внизу, под отвесной стеной, бежит пенистая речка, которую мы переходили, видны темные пятна эвкалиптов между маленькими домиками деревень Каата и Опиноайа на противоположных склонах. На другой стороне сверкают белые пики заснеженных высоких гор, остро контрастируя с темными скалами под ними, из соседней долины клубятся столбы серо-голубого дыма: индейцы выжигают старую сухую траву на склоне, который служит пастбищем для их лам и коров. С уступа белой лентой спадает красивый, вспененный водопад, его шум доносится даже сюда. За гребнем в прозрачном воздухе видны очень далекие последние домики Чайайи, а высоко над ними желтоватая горная седловина.

Там, где долина опускается ниже всего по течению речки, вырисовывается глубокое скалистое ущелье, ведущее к здешним «юнгас», субтропикам. Внизу, в долине, намного зеленее, чем здесь. Высокие эвкалипты, которые в Курве не могут акклиматизироваться, деревья папайи (они не дают здесь почти никаких фруктов, но все-таки растут), шиповник и растения почти субтропического характера.

Вдруг внизу, где-то вдали, в ущелье, появилось белое облачко. Оно выглядело очень красиво между темными скалами и голубым небом. Из облачка, однако, быстро вырастало облако, которое ползло по речной долине вверх. Через минуту оно закрыло Чайайу, затем исчез хребет, лежащее за ним Чарасани, затем деревня Ниньо-Корин на отдаленном склоне, и вот облако уже около нас. За полчаса, как будто по мановению волшебной палочки, погода изменилась. Ничего не осталось от яркого солнечного света, великолепного вида, прекрасная солнечная погода «утонула» в белой мгле. Ее клубы проплыли совсем близко, между домиками деревни, и образовали белую стену в нескольких метрах за краем холма. Повеяло удушливой влажностью густого тумана, и Курва, одетая белым саваном, как будто замкнулась в себе. В покрывале мглы мелькает огромная черная тень кондора. Паря в небе застывшим силуэтом, кондоры с огромной высоты выискивают добычу. Если вы ложитесь на землю и остаетесь полчаса неподвижным, один из них спускается крутыми спиралями к земле, чтобы вас рассмотреть. Этот, однако, пролетел туманом, как нереальная тень — опоздавший, загоняемый мглой в гнездо.