Индейцы озера Титикака - [39]

Здешние индейцы носят очень хорошо сохранившийся старинный народный костюм, белесоватые штаны ниже колен из кустарным способом вытканной шерстяной материи, красные пончо с узкими цветными полосками и белые шляпы, свалянные из овечьей шерсти. Женщины надевают своего рода тунику из черной шерстяной материи, застегнутую на груди серебряными булавками в виде ложек, большой красный платок, волосы стягивают на лбу широким красным пояском «винча», вытканным также из шерсти.

Самая большая достопримечательность края — маленький рудник, где добывают свинец и серебро. Его владелец дон Даниэль пригласил нас осмотреть это единственное промышленное предприятие в окрестностях. Рудник находится в глубокой долине, на берегу горного потока. Он невероятно примитивен. В скале пробита штольня высотой примерно 150 сантиметров и длиной метров двадцать пять. Там мы застали двух индейцев. Один из них выносил руду на поверхность, другой длинным железным долотом и палицей углублял отверстие в горной породе для динамита. Ни малейших следов каких-либо креплений. Зато рудный пласт шириной примерно 30 сантиметров дает почти чистую руду, на свету куски ее сверкают как алмазы.

Я проследил дальнейший путь руды. Из темного отверстия «рудника» индеец-шахтер выносит ее наверх, где под примитивной крышей на кольях сидят две женщины и молотками разбивают комья, выбирая пустую породу. Очищенная таким способом руда поступает в кожаных мешках, по 25 килограммов в каждом, к примитивному промывающему и размельчающему устройству, приводимому в движение двумя другими индейцами. Оттуда уже чистая руда на осликах перевозится из долины вверх к дороге, куда за ней приезжает грузовик.

Несмотря на такое примитивное оборудование, рудник обеспечивает своему владельцу весьма приличное, мягко выражаясь, существование. Жизненные условия у шахтеров и сортировщиц значительно хуже. Шахтер, работающий в забое, получает в день восемь песо, то есть три четверти американского доллара; рабочий, выносящий руду, и рабочий у промывного устройства — полдоллара, а женщина, которая разбивает руду и очищает ее от самых крупных примесей, менее трети доллара. Владелец рудника кормит их еще обедом из картофеля «чуньу», а иногда супом и окой.

После осмотра рудника дон Даниэль спросил, что мы, собственно, в этом краю делаем. Когда мы ему объяснили, он обратил наше внимание на холм над рудником, где высоко на крутом склоне есть какие-то развалины, и сразу же предложил взобраться туда вместе с нами. Действительно, мы нашли наверху обширное неукрепленное поселение; остатки многих десятков домов с фальшивыми сводами, подобных тем, какие есть на полуострове Кеуайа на озере Титикака; здесь, однако, они были сложены из более мелкого камня. На скалистом выступе виднелись могилы, напоминающие башенки, опять похожие на те, что есть на Кеуайа, только здесь были даже и трехэтажные.

К сожалению, их уже вскрыли и очистили, а большую часть уничтожили. Как мы позднее установили, «работал» тут приходский священник из Чарасани, самый крупный кладбищенский вор во всей провинции, слуга божий, который нашел выход из своей постоянной бедности в массовом обкрадывании могил. Археологические находки он продавал и на вырученные деньги построил в Чарасани роскошный дом.

Отремонтировал он и церковь в Чарасани, причем во время ремонта таинственно исчезли старые картины и обстановка колониальной эпохи, которые были заменены не представляющими никакой ценности, но чрезвычайно пестрыми украшениями в модернистском стиле. Со следами его деятельности мы встречались всюду в провинции. Но у каждой песенки есть свой конец, правильность этой поговорки была доказана и здесь — милый падре был вынужден отказаться от должности и вообще исчезнуть из провинции.

Фиеста и кондоры

В первой половине июля все дороги в провинции Баутиста Сааведра ведут в Чарасани, городок, где находятся провинциальные органы управления, «столицу» провинции. И ездят сюда не только из провинции, но также из Ла-Паса и других мест Боливии. Здесь в это время фиеста, а каждый боливиец обязан принять участие в фиесте своего родного края. В течение года бывает не одна фиеста, как, скажем, храмовый праздник у нас, а две-три, и каждая продолжается несколько дней. Я предполагаю, что эти фиесты — наследие доколумбовых времен, а церковь лишь придала им форму праздников католических святых.

У древних инков с их высокоразвитой системой государственного управления было приблизительно 150 праздничных дней в году, когда не работали, танцевали, ели и веселились. Эта система не претерпела больших изменений, как вы с удивлением обнаружите, когда начнете исследовать фиесты. Они, между прочим, так распределены, что если бы кто-нибудь захотел, то мог просто переезжать из одного поселка в другой и у него практически все время был бы праздник.

Сам Чарасани представляет собой небольшое селение с обычной квадратной площадью, обрамленной домами городского типа, в общем современными. Посредине фасадной стороны — церковь. Селение лежит на отроге склона и в котловине рядом с этим отрогом. Тут есть электричество от 19.30 до 21 часа (если есть горючее), однако питьевой воды мало. Трудности имеются и с гигиеническими устройствами. Зато в Чарасани есть вещь, из-за которой ему завидует целый край. Внизу, в долине речки, бьет из скалы чудесный источник горячей минеральной воды — такой горячей, что в ней можно за пять минут сварить яйцо.