Иная Русь - [12]

Историк В. Ключевский высказал мысль, что насколько наши предки любили свои реки, которые вели их в далекие страны, настолько они не доверяли лесу, боялись его, воевали, уничтожали, рубили его и жгли. Согласно его рассуждениям, славяне были больше сыновьями степей, чем лесов. Что на это можно сказать? Конечно, степь больше подходила для жизни; и поле на ней засеешь быстрее, чем в лесу, и дороги не надо прокладывать или искать, сел да поехал куда глаза глядят. И тем не менее что-то здесь вызывает возражение. Вообще-то есть свидетельства византийских историков, которые говорят, что славяне любят жить в лесах, и воюют среди них они намного лучше, чем на открытых просторах. А второе — пословицы и поговорки, в которых все же объективный взгляд человека на природу. Лес слышит, а поле видит. Не было нас — был лес, и не будет нас — будет лес. Живя в лесу, дров не покупать. Когда идешь лесом, держи топор за поясом, как выйдешь на сеножать, не забудь дубец (палку) сломать. Плюнь на лес, чтоб язык облез. Как в лесу аукнешь, так отзовется. Гроза в лес не идет. Лесовое в лес глядит…

Ну и последнее — опасность чаще всего приходила к славянам из степей, и тогда лес становился хатой-убежищем.

И хотя говорили наши предки, что в людях люди людняют, а в лесу дичают, однако леса они все же не боялись. Человек не только отвоевывал у леса землю под пашню, но и брал там поташ, смолу-живицу, деготь, выжигал из деревьев уголь для кузниц и рудней, уже не говоря про ягоду, грибы, орехи, лечебные коренья и травы. Чудесная папарать-кветка (цветок папоротника), обладание которой давало человеку неисчислимые богатства, тоже пряталась в лесу, в самом его сердце. А зверь, которого хорошо знали наши деды? До XVII века в белорусских лесах жили туры. До восемнадцатого — серо-гнедые с черной полосой вдоль спины лесные кони тарпаны, на них воевала конница Великого княжества Литовского. В XIX веке был убит последний благородный олень. Когда-то были соболь, медведь-муравьед, росомаха, черный заяц, дрофа… Ну и зубр, с таким трудом спасенный в прошлом столетии. Можно сказать, он восстал из небытия, воскрес, как сожженная птица Феникс.

О том, чем был для человека лес, говорит уже «Русская правда», свод законов XI века, первый наш свод законов. За порчу охотничьих приспособлений, за кражу птиц из чужих перевесов и бобров на чужих гонах определялась высокая мера ответственности. Девятый раздел Статута Великого княжества Литовского от 1529 года назывался «О ловы, о пушчы, о бортное дерево, о бобровые гоны, о хмелища, о сокольи гнезда». И ответственность за охоту в чужих владениях, за разрушение сокольих и лебединых гнезд, за убийство зверей этим Статутом определялась от денежного штрафа до смертной казни. Незаконно добытый зубр тогда стоил двенадцать рублей, лось — шесть, олень, лань, медведь, конь — три, дикий кабан и рысь — один рубль, серна — полкопы грошей. Косить, пахать, вырубать лозу вокруг зеремя — бобровой колонии — можно было только на расстоянии брошенной палки, штраф нарушители платили двенадцать рублей. Незаконно добытый карий (коричневый) бобер стоил копу грошей, черный — две копы. Устава на волоки Жигимонта II Августа от 1557 года дозволяла крестьянам охотиться только на своих волоках «на волка, лисицу, рыся, росомаху, зайца, белку инъшный зверъ малый, также птахи всякие… але серны и инъшого болшого зверу не бити и на своих волоках, а особливо въ пущахъ и подъ пущами нашими ручницъ ховати и жадного зверу ловити не мають, под горламъ» «Подъ горламъ» — это значит под страхом смерти. Ручницами назывались ружья, которые заряжались с дула, а порох в них поджигался губой, волокнистой, как вата, массой; грибы-губы росли на деревьях, их собирали и варили, потом высушивали. Шляхте запрещалось охотиться с собаками, потому что это вредило озимине и ярине, крестьянам же нельзя было: рубить лес «на будаванье» (бери, если хочешь, «лежачое дерево»), собирать грибы, ягоды, хмель и губу… Лишь малые дети да девчата могли ходить в лес за всем этим. По приказу Жигимонта II Августа мстиславльский староста Рыгор Волович описал тридцать девять (!) пущ Великого княжества Литовского. А мы сейчас какие пущи знаем? Беловежскую, Налибокскую — и все?..

В одном из приказов того времени, например, было записано, что в Беловежской пуще «делать новые дороги… особливо через оступы (запрещается), а те, что вредят пуще и мешают, уничтожить».

Может, такие строгие указы писались оттого, что зверей в прежних пущах встречались единицы, спасать их надо было? Нет, зверей все же хватало. На коронацию Великого князя Литовского Витовта было забито сто зубров и столько же лосей. Накануне Грюнвальда в осень и зиму 1409 года для войск Витовта и его двоюродного брата польского короля Ягайлы было заготовлено несколько сотен бочек зубрового и лосиного мяса. Может, вооруженные до зубов, закованные в броню войска крестоносцев были разбиты еще и потому, что они не кормились зубрятиной?..

А как полевала-охотилась заможная и портяная (от слова порты) шляхта, которой и королевский указ не указ? Чтобы хорошенько представить это, надо прочитать «Песню про зубра» Миколы Гусовского (XVI в.) и «Пана Тадеуша» Адама Мицкевича. А я скажу только, что одни любили мчаться на ловах с хортами и выжлами (борзыми и гончими), другие пускали вперед себя легавых, а третьи топтались вокруг нор да шуршали в кустах с собаками-ямниками. Князья же охотились с белозорами да балобанами; каждый из таких соколов стоил как два воинских коня. Воздушный бой птиц был самой утонченной из охот.