Инамората - [2]
К сожалению, не только мне было известно об этом.
— Посмотрите, леди и джентльмены, — начал Халлидей, — вот как сильные мужи подчиняют себе восприимчивый женский мозг.
В толпе послышались аплодисменты. Какой-то весельчак пронзительно свистнул. Я метнул в сторону наглеца убийственный взгляд и призвал к тишине. Девица Халлидея стояла, покачиваясь, будто дым от погашенной свечи. На губах ее блуждала счастливая улыбка, словно ей привиделся приятный сон. Настала пора испытать ее восприимчивость к внушению.
— Ты слышишь меня, Веда?
— М-м-м.
Девушка произнесла это так протяжно, словно я угостил ее чем-то сладким. У меня мурашки побежали по коже. Я был напуган и в то же время, признаюсь, немного возбужден. Поборов желание немедленно вывести Веду из транса, я превратил свой мозг в кинокамеру, которая фиксировала постепенное нарастание возбуждения у моей ассистентки: как слегка припухли ее губы под слоем губной помады, как покрылись гусиной кожей руки, как при каждом еле заметном вдохе раздувались ее ноздри. Вот она вздрогнула, словно от сквозняка. Я стоял так близко, что мог заметить, что под шелковым платьем нет стягивающего грудь корсета.
Из-под моего локтя вынырнул Халлидей.
— Забавно, — прошептал он, оглядывая девушку с ног до головы, — из нашей Веды вышла бы потрясающая Саломея…
— Забудь об этом.
— Ты прав, мы придумаем что-нибудь получше, — произнес он. — Что-нибудь действительно незабываемое… такое, о чем она на самом деле мечтала.
— Ничего не выйдет.
— Что не выйдет?
— Я не могу заставлять ее под гипнозом делать то, чего она не хочет.
— Потому что это запрещено кодексом чести гипнотизеров?
— Скорее механизмом действия подсознания.
Халлидей выслушал мой отказ с кислой миной. Как и многие в те годы, он попал под влияние бихевиористов, таких как Д. Б. Уотсон,[5] который рассматривал человеческое сознание как побочный эффект сверхраздражения нервной системы и поэтому не считал его достойным научного исследования. Впрочем, Халлидей, слава Богу, понимал, что он полный профан в вопросах бессознательного. Я видел, как он прикидывает в уме, верить мне или нет. Но я на самом деле сказал правду. Вопреки расхожему мнению почти невозможно заставить человека под гипнозом делать что-то против его воли. Я это не у Фрейда вычитал, а, подобно большинству гипнотизеров-самоучек, этаких самозваных Свенгали,[6] дошел своим умом после многочисленных проб и ошибок, да еще мне помогла заказанная по почте брошюрка «Объяснение гипноза».
Халлидей, прищурившись, покосился на меня. Он не мог смириться с моим отказом.
— В таком случае отчего бы нам не проверить вашу гипотезу, доктор?
Не успел я и рта раскрыть, а он уже обратился к зрителям, призывая высказывать свои предложения. Происходящее все больше напоминало плохое шоу. Посыпались предложения: от дурацкого «Пусть она проглотит золотую рыбку» до садистского «Пусть представит, что у нее выпали все волосы». Кто-то предложил дать девушке стакан воды и внушить, что это шампанское. Сказать по правде, идея показалась мне достаточно забавной, учитывая, что предложивший ее сжимал в руке бокал разбавленного спирта, который какой-то мошенник продал ему как джин.
Выждав пару минут, Халлидей покачал головой — ни одно из предложений не пришлось ему по вкусу. Опасаясь, что зрители утратят к нам интерес, он схватил меня за локоть и зашептал в самое ухо:
— Бога ради, Финч, я-то считал, что все евреи семи пядей во лбу. Придумай же что-нибудь, пока мы окончательно не опозорились!
Вот оно. Еврей. Я и раньше подозревал, что вопрос о моей национальности будоражит умы многих в нашем университете, но прежде у меня не было доказательств. Однако Халлидей ошибался: Финч, это сокращение от Финночиаро — на самом деле я вырос в итальянской католической семье. Краска прилила к лицу. Я покраснел. Кулаки сами собой сжались. Я почувствовал, что коктейль из адреналина и выпитого алкоголя взывает к отмщению…
А потом вдруг возмущение сменилось целительным покоем. Словно наркотический дурман остудил мою кровь и придал мне уверенности. Я посмотрел на загипнотизированную девушку, ожидавшую моих приказаний, потом обернулся к Халлидею:
— Так ты желаешь чего-нибудь позабавнее?
— Да, и постарайся успеть до наступления Нового года, старик.
— Что-то, чего бы ей и в голову не пришло делать наяву…
— Вот-вот, а иначе какой от твоего гипноза толк. — Халлидей подмигнул зрителям.
— Ладно, — кивнул я, повернулся к девице Халлидея и приказал: — Поцелуй меня!
Толпа замерла, словно все разом вдохнули и затаили дыхание, ожидая реакции Веды. Поначалу показалось, что девушка ничего не слышала, но спустя несколько мгновений на лице ее появилась слабая улыбка. Мое сердце забилось как сумасшедшее, когда Веда обвила руками мою шею. Все происходило словно само собой, подобно тому, как сила гравитации несет вниз с горы сани. Миг — и мы уже целуемся, или, скорее, она целует меня: жадно, открыв рот и издавая короткие звуки, которые я не могу назвать иначе как животными. Я бы хотел сказать, что краем глаза заметил, как побледнел Халлидей. Но это было бы неправдой. На самом деле я был поглощен поцелуем и не замечал ничего, кроме одобрительного свиста толпы.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.