Иначе не могу - [71]
Сафин, вглядываясь в склоненные над ним лица, впервые так остро ощутил необходимость признаться всем этим молодым людям, что он любит их. Что оставляет их с просветленной завистью. Что желает им прямой дороги. Но высказать этого он не сумел бы никогда. И вдруг вспомнилось, как умирал его давний школьный учитель. Старый партизан, коммунист, он вдруг перед кончиной произнес: «Аллах всемилостивый, не со скорбью ухожу из царства твоего. Сделай так, чтобы щедроты твои не обошли остающихся после меня».
— Идите, товарищи. Пора. — Дежурный врач подошел к кровати умирающего.
…Когда они спускались по больничной лестнице, раздался странный сдавленный звук. Все оглянулись…
Сергей плакал.
Сафин умер через день, на руках у Пастуховой. На похоронах говорили многие — и Фатеев, и Азаматов, и Сергей. Людское море всколыхнулось сразу и подалось к могиле, когда на земляном холмике появилась стремительная фигура секретаря горкома Силантьева. Анатолий сумел расслышать слова: «Прощай, мой боевой товарищ… Больно, Галимьян, что не дожил ты несколько дней до этого известия — тебя наградили орденом Ленина. Мы хороним, товарищи, не просто старшего оператора, коммуниста. Мы хороним великого и простого солдата, солдата войны и труда».
Тяжело грохнул пистолетный залп — салютовал взвод милиции.
Едва Сергей сошел с трапа на горячую аэродромную бетонку, как ему сразу захотелось увидеть Стаса. Удивительно, что на этот раз Римма сразу не вспомнилась, как обычно бывало. Он выбежал из аэровокзала и остановил такси.
Вскоре они дружески обнимались с Молчановым, веселым, заросшим до самых глаз антрацитово-черной ноздреватой бородой. Станислав сразу же отпросился, отыскал шофера редакционной машины, и они покатили в тот самый игрушечный ресторанчик бывшего аэропорта — его оставили, будто на память. Сергею взгрустнулось, когда они перешагнули отшлифованный тысячами ног металлический порожек. Прошлое вплотную, до учащенного дыхания, подступило к нему. Та же незамысловатая стойка, те же ширпотребские столы, та же репродукция с картины Нисского. И даже официантка Фагима, всегда обслуживавшая их с Риммой, была та же. Чуть постаревшая, но такая же бойкая, с улыбкой, никогда не покидавшей ее милое лицо с раскосыми глазами ярко выраженного монголоида. Кажется, Сергей узнал и толстую буфетчицу. Фагима не подошла, о подлетела к их столику.
— Слушаю, молодые лю… А, Сережа, салям! Откуда? Давно тебя не видно. А как Римма поживает? Я ее иногда по телевизору…
— Фаечка, потом, — мягко остановил ее взволнованный Сергей. — Потом поговорим, ладно?
Молчанов болтал без умолку. С неподдельным удовольствием пил и ел, размахивая вилкой и не обращая ни на кого внимания. Обиженно заявил, что Андрея вообще знать не желает, поскольку тот даже не сообщил о предстоящей свадьбе. И Сергею в этот миг показалось, что в живых и все понимающих глазах Стаса мелькнуло что-то, похожее на грусть. Узнав о смерти Сафина, Станислав замер и долго стирал несуществующее пятно на скатерти.
— …Человеку никогда не надо возвращаться, Стас. Это плохо, это сулит неудачу. Не надо тащить к себе прошлое. Сколько раз я пытался отгородиться от всего, что было у нас с ней в прошлом. Все-таки я, наверно, не любил ее. Но почему все же забыть не могу? Или оттого, что получил первый урок непостоянства лучшей половины человечества? — Сергей усмехнулся. — Помнишь секретаршу Азаматова, Надю? Красивая такая? Мне… нужно было чье-то тепло. Чтобы и чья-то голова лежала на плече. Так вот. Мы с ней сейчас расстались. Она с самого начала прочла меня своим каким-то звериным чутьем. И поняла, ничего не требовала взамен. Может быть, это так и тянулось бы, вошло в какую-то определенную колею. Но появилась Ирина. Инвалид, паралич ног. Врать Наде я не мог больше… Все, все. Не надо слов.
И тут же продолжал:
— Не знаю, Стас, как быть теперь. Не хочу ее унижать жалостью. Она уверена, что я тверд, что давно выбрал жесткий, надежный курс в жизни. Если бы так! А я робею перед слабой девчонкой, как школьник. Если бы она смогла выбежать, распахнуть калитку, если бы это зависело от меня…
— Сергей, мне кажется, что Римма — наваждение. Пусть я прямолинейно рассуждаю, чисто по-бытовому, но ты и Тагирова — что огурец с лаптем. Тут, по-моему, чистейшая психологическая несовместимость. Что ты на это скажешь? Послушай, а вдруг Ирина — единственный и главный выигрыш у судьбы?
— Ох, не знаю. Замнем лучше.
— Да… — Станислав вдруг остро взглянул ему в лицо. — Значит, Болгария? Тебе виднее, конечно. Отдохнешь, позагораешь. А Ирина на каком курорте, говоришь?
До отъезда группы оставалось еще два дня. Сергей устроился в гостинице, одел легкую льняную рубаху навыпуск, купил удачно подвернувшиеся в сувенирном киоске узкие, плотно прилегающие к лицу темные очки и вышел на центральную улицу. И с особенной остротой почувствовал, что стосковался по этому городу, городу своей студенческой юности. Топот грузных трамваев, шорох асфальта под тысячами подошв, гомон очередей у киосков и сатураторных — от всего этого он, оказывается, основательно отвык в своем тихом, чуть дремотном городе. Зашел в нефтяное объединение, встретился с ребятами-однокурсниками, с шумом отметили встречу в «Колосе». Но все это словно проскальзывало мимо сердца: так, на несколько часов защемило что-то внутри; он отчетливо увидел, насколько изменились хлопцы, как обкатала их жизнь. И ему внезапно стало скучно.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Повесть посвящена жизни большого завода и его коллектива. Описываемые события относятся к началу шестидесятых годов. Главный герой книги — самый молодой из династии потомственных рабочих Стрельцовых — Иван, человек, бесконечно преданный своему делу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
По антверпенскому зоопарку шли три юные красавицы, оформленные по высшим голливудским канонам. И странная тревога, словно рябь, предваряющая бурю, прокатилась по зоопарку…
Вторая книга романа известного башкирского писателя об историческом событии в жизни башкирского народа — добровольном присоединении Башкирии к Русскому государству.
В первой книге романа показаны те исторические причины, которые объективно привели к заключению дружественного союза между башкирским и русским, народами: разобщенность башкирских племен, кровавые междоусобицы, игравшие на руку чужеземным мурзам и ханам.
Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.
Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.